Ставлю на тебя - Линн Пайнтер

— И позволить тебе нарушить святость связи между мной и моим автомобилем? — спросил он. — Я так не думаю.

Я тихо хихикнула, наблюдая по телевизору, как Том Хэнкс путешествует по осеннему Нью-Йорку, и спросила: — Чем ты сейчас занимаешься?

— Смотрю Лоуренса Велка18 и трогаю себя.

— Во-первых, фу-у-у, — сказала я, невольно рассмеявшись. — А во-вторых, Лоуренс Велк?

— Поглаживаю мою бороду, извращенка, выкинь эти грязные мысли из своей головы. — Он звучал так, будто улыбался, когда сказал: — И я потерял пульт, если тебе это интересно, а мой телевизор всегда возвращается на общественное телевидение, когда я его включаю.

— Так ты серьёзно лежишь и смотришь древнее шоу, где куча людей стоит и поёт, потому что тебе лень искать пульт?

— Почти.

— Так что когда ты говоришь «поглаживаю бороду», ты на самом деле имеешь в виду, что трогаешь свои жалкие три волосинки на подбородке, верно?

— Ну же, Бей, не надо быть такой злой, — сказал он, и мне понравилось, как звучал его голос, когда я поняла, что он улыбается. — Эти волоски — неопровержимое доказательство будущей бороды.

— Сомневаюсь, — поддразнила я.

— Доказательство моей мужественности, — ответил он.

— Щетина не является доказательством мужественности, — поправила я, — не то чтобы то, что у тебя на подбородке, вообще можно назвать щетиной.

— Не могу поверить, что ты так ненавидишь мою бороду, — сказал он, изображая возмущение, но его выдал смешок, который вырвался у него.

— Не могу поверить, что ты настаиваешь на том, что это борода.

— Хочешь, чтобы я сбрил её до завтра?

Меня это удивило. — Это твоё лицо, и ты можешь делать всё, что хочешь.

— Но ты голосуешь за…? — спросил он, и я задумалась, а действительно ли его интересует моё мнение.

— Сбривай, — сказала я, представляя его лицо. — Дело не в том, что волосы неприятные сами по себе, просто у тебя симпатичное лицо, а борода его скрывает.

Тишина, а потом… — О Боже, ты так влюблена в моё лицо.

— Заткнись и перестань вызывать у меня тошноту, — я откинулась на изголовье кровати и сказала: — Объективно у тебя очень красивое лицо, которое, вероятно, нравится другим людям.

Я снова услышала его смех. — Но не тебе.

— Боже, нет. — Мне показалось забавным, что я дружу с кем-то настолько объективно привлекательным, но для меня таким обычным. — Иногда я закрываю глаза, когда мы вместе, просто чтобы не видеть твои глаза, щеки и этот ужасный нос.

Он снова засмеялся. — Ладно, признание.

— Уф, ненавижу подобное.

— Я знаю, — сказал он. — Хуже некуда.

— Давай, продолжай, — подтолкнула я его.

— Ладно. Итак. Когда я увидел тебя в кинотеатре в прошлом году, прежде чем ты открыла рот и напомнила мне, какая ты заноза в заднице, я подумал, что ты горячая штучка.

Я рассмеялась в голос. — Ты серьёзно только что сказал, что считал меня горячей, пока не вспомнил о моём характере? Ты имел в виду это как комплимент?

— Да ладно, Бей, ты же понимаешь, о чём я, — его голос немного дрогнул, когда он сказал: — Я поднял голову, и подумал: «Черт, она красивая», а потом: «О, черт возьми, это та чокнутая из самолёта, только с нормальными волосами».

Я понимала, что он имел в виду. Я почувствовала то же самое, когда увидела его.

— Оууу, спасибо, Чарли.

— И…?

Боже мой, он хотел, чтобы я ответила ему тем же.

Я призналась: — Ладно. Когда мы увидели приглашение на выпускной, я подумала, что ты выглядишь довольно симпатичным и подкачанным. Но только до тех пор, пока ты не посмотрел на меня. Тогда я такая: «Вот же блин, мне нужно бежать, потому что я ненавижу этого парня».

Он рассмеялся глубоким, хриплым смехом, от которого мне захотелось чаще заставлять его смеяться. — О, Очкарик, ты никогда меня не ненавидела.

Я перевернулась на бок и укуталась в одеяло.

— Поверь мне, в том полете я ненавидела тебя с жаром тысячи солнц.