Гнев - Виктория Лэйтон

— Маркус, пожалуйста, — вмешивается Зейн, протягивая руку, как будто пытаясь физически сдержать нарастающее раздражение в душе Маркуса. — Это не поможет.

— Тогда расскажи мне, как он! — слова вырвались из меня, мольба об отчаянии. — Пожалуйста.

Глаза Зейна опускаются на пол, тяжелое дыхание вырывается из него, когда он, кажется, собирает силы. — Он еще не проснулся, — говорит он тихо, его голос едва громче шепота. — Алекс… он без сознания.

— Без сознания, — эхую я. — Мне очень жаль, что я оставила его. Я думала, что он последует за мной, и не смогла вернуться, как только оказалась внутри. Я испробовала все, чтобы вернуться к нему.

Я так долго сдерживала свои рыдания, отодвигая их на задворки своего сознания за барьером решимости; теперь невозможно скрыть то горе, которое я чувствую.

Зейн притягивает меня ближе. Положив голову ему на грудь, я слышу прерывистое дыхание, пока он сам сдерживает слезы.

— Они еще мало что знают, — признает он. — Но врачи делают все, что могут.

— Все, что могут, — повторяю. Это звучит очень критично.

Мой разум перемещается в темное место, где бедный мальчик находится без сознания из-за отсутствия крови или из-за того, что ему проломили череп. Зейн действительно не дал мне много информации, чтобы продолжать здесь. Но мрачные мысли в моей голове хотят за это крови Десмонда.

— Это был Десмонд. Я его не видела, но узнала его голос.

Я заслуживаю платы за то, что произошло, и знаю, что потеря Зейна будет моим наказанием. Они еще не просили меня уйти, и я знаю, что сегодня они этого не сделают. Но это произойдет со временем. Это будет первый раз в моей неустроенной жизни, когда мне не захочется уезжать. Я хочу Зейна и его семью больше всего на свете, но поняла это слишком поздно.

Глава сорок первая

Зейн

Мое сердце колотится, когда я крепко держу Жасмин в своих объятиях, слезы текут по моему лицу при мысли о том, что я потерял бы ее. Но она не ушла, она жива и невредима, спрятавшись от опасности. В отличие от Алекса, которому пришлось постоять за себя. Я чувствую, как исходит гнев от Маркуса, но я также понимаю его разочарование. Интересно, чья идея была Жасмин спрятать в желобе.

— Маркус, Жасмин не знала, что желоба были средством спасения и что в них поместится что-то большее, чем белье или маленький ребенок. Она расскажет нам, чья это была идея, когда будет готова, — умоляю я его.

— Это был Алекс, — рыдает Жасмин, все еще оплакивая мальчика наверху.

— Я не могу поверить, что он сделал это, — ворчит Маркус.

— Да, — кивает Жасмин, решив защитить мальчика. — Я умоляла его пойти со мной и спрятаться, даже если для этого пришлось сесть мне на голову.

— Что? Это никому бы не помогло, — усмехается Маркус.

— Я бы сделала все, чтобы защитить его, — настаивает Жасмин сквозь слезы. — Но я не смогла подняться обратно, когда оказалась в желобе. И когда я попыталась позвать его, он меня не услышал.

— Это потому, что парашют рассчитан на тишину, — грустно подтверждаю я.

— Алекс спряталась под кроватью, — продолжает Жасмин со смесью гордости и печали в голосе. — Десмонд дразнил его, что это первое место, куда кто-то будет смотреть, но я думаю, что это было частью плана Алекса. Он знал, что Десмонд найдет его там. Он знал, что это будет последнее место, куда он будет смотреть, потому что он перестал присматривать за ним. Он не нашел меня, потому что перестал искать.

Алекс знал о системе сигнализации, но я уверен, что Жасмин это не беспокоило. Алекс знал, что помощь приближается, и его смелые действия были направлены на то, чтобы помешать Десмонду найти Жасмин. — Мой храбрый маленький внук.

— Он был таким храбрым, — соглашается Жасмин.