Отказ не принимается - Саша Кей

Красота, глаз не отвесть.

Тимошка рисует настолько же художественно.

— Она говорит, что ты обещала нарисовать ей бумажную куклу, — прессует Воронцов, вышедший из роли просителя и вернувшийся в естественный образ хозяина жизни.

— Купите ей бумажную куклу. В Роспечати.

— Вар-р-ря, — рокочет нахмурившийся Виктор.

— Что Варя? — вздыхаю я. — У меня есть свой собственный ребенок, которому нужно внимание. Сами разбирайтесь, — скрепя сердце отказываюсь я. — Екатерина вам в помощь.

— Екатерины завтра не будет, — прокалывается Воронцов. — Зато будет много народа.

Таращусь на него.

— Не поняла…

— У меня завтра гости, — кратко поясняет Виктор. — Своеобразный прием. Только попроще.

Хм. Прием, но попроще. Зная масштабы Воронцова, я не удивллюсь, если там будет великосветский раут. На празднике для взрослых ей делать точно нечего.

Помявшись, я предлагаю:

— Ну, если Екатерины не будет… Вы можете привезти Тиль ко мне, я с ней побуду. Они с Тимошкой поиграют.

— Я считаю, надо поступить по-другому, — не соглашается Виктор. — Ты приедешь к нам.

— Я должна оставить Тимку из-за Тиль? — у меня глаза распахиваются на всю ширину, сейчас кому-то точно прилетит.

— Нет, возьми его с собой. Там будут развлечения для детей.

— Тогда зачем там я, — не понимаю. Если будут развлечения, то дополнительная нянька не нужна. Эстель все-таки не младенец. Ей скоро в школу.

— Ты нужна будешь мне.

Я теряюсь окончательно. Ему что официантка нужна?

— В каком качестве?

Воронцов поднимается с табуретки, окончательно заполняя всю мою кухню.

— В качестве моей спутницы.

Глава 50

— Да вы с ума сошли! — вырывается у меня. — Какой ещё спутницей?

Возмущенно вытаращив глаза на Воронцова, жду, что он скажет, что пошутил, но я забыла, что он псих.

Виктор только прикидывается здравомыслящим человеком. На самом же деле, он красивый и избалованный вседозволенностью манипулятор.

Тиль приплёл, а сам ощупывает меня взглядом, старательно воскрешая в моей памяти все непристойные моменты, происходившие между нами.

— Я прекрасно отдаю себе отчёт в том, что прошу.

Просит он…

— Не похоже, — качаю я головой. — Это бред, и вы прекрасно понимаете, что я откажусь.

— Не понимаю, — Воронцов делает невинные глаза. — Я серьёзно не понимаю, почему ты не можешь приезжать к Тиль. Почему тебе нужно отказываться от приёма, — двигается он на меня, хотя это громко сказано.

В шести с половиной квадратных метрах, заставленных плитой и кухонным гарнитуром, речь о погоне не идёт. Полшага, и я прижата к подоконнику массивной фигурой.

— Посмотри на меня, Варя, — требует Виктор, но я упорно прячу глаза и разглядываю магнитики на холодильнике, потому что близость Воронцова вызывает у меня опасное волнение. — Варя, — двумя пальцами он приподнимает моё лицо за подбородок. — Я не понимаю, почему ты так упорно отказываешься от меня.

И голос такой низкий, пробирающий меня насквозь.

Ищет ко мне ключики, гад.

— Виктор Андреевич, — я нахожу в себе силы к сопротивлению, ведь сейчас главное — не дать ему понять, что на меня действуют его приемчики. — Оставьте эти игры. Мне нечего делать на этом вашем приёме. Думаю, вы прекрасно справитесь и без спутницы или подберёте для этого подходящую кандидатуру. В конце концов, мы обсуждали няню для Тиль, а не для вас. Я совершенно не собираюсь становиться развлечением ни для вас, ни для ваших гостей… И перестаньте распускать руки! — я замечаю, что кто-то во всю наглаживает мне талию.

— Не могу, — абсолютно невозмутимо отвечает Воронцов. — Ведьма ты.

— Прокляну! — в сердцах обещаю я, пытаясь избежать настойчивых рук.

Почувствовав, что я сейчас пошлю его далеко и надолго вместе с его приёмами, руками, голосом и ресницами, Виктор меняет тактику: