Отказ не принимается - Саша Кей

Мало того что мне в его компании кусок в горло не лезет, потому что карий взгляд неотступно следит за каждым моим жестом, Виктор продолжает играть на моих нервах:

— Екатерина, — словно невзначай обращается он к домработнице, — как насчет домашнего тортика вечером?

— Испеку, — легко соглашается она. — Какой хотите?

— Маленький, сладкий, с ягодной начинкой и чтоб украшенный розочками. Розовыми, — отвечает Воронцов и смотрит на меня насмешливо.

Прямо сейчас я хочу убежать из-за стола. Сдерживаюсь с трудом.

— Что-то вы хрипите… — обеспокоенно замечает Екатерина. — Горло болит?

— Нет, — хмыкает Виктор. — Это другое.

Я готова провалиться сквозь землю. После утренних ляпов от детей, да и вообще поведения Воронцова, Екатерина не может не понимать всех этих намеков.

Однако домработница все равно смотрит на работодателя с подозрением. Похоже, за него она волнуется даже больше, чем за детей.

— Не нравится мне это, — ворчит Екатерина. — Давайте лимон нарежу хоть.

И оказывается права.

Часа через два после обеда Воронцов нарисовывается в дверях детской, и выглядит он уже не так цветуще. Тон кожи немного бледнее обычного, на скулах красные пятна, в глазах лихорадочный блеск. Налицо все признаки температуры.

Удерживаю Тиль, которая собирается рвануть к отцу.

— Эстель, подожди, — уговариваю я. — Давай-ка мы папу сначала проверим.

Воронцов, конечно, зараза, но вдруг у него грипп?

Я подхожу к Виктору, который, странное дело, все еще молчит. Очень на него непохоже. Кладу ладонь ему на лоб. Да он пылает!

Воронцов, с наслаждением прикрыв глаза, бормочет:

— Какая прохладная… подержи еще… хоть какой-то плюс то того, что ты ледышка…

— У вас температура, — поджимаю я губы. — Пойдемте отсюда, нечего детей заражать.

— Это все, что тебя волнует, да? — кисло спрашивает он. — Опять тебе меня не жалко…

Но слушается и плетется за мной, а я веду его на кухню в надежде сбагрить куда более жалостливой и компетентной в вопросах простуды Екатерине.

— Ну что я говорила! — всплескивает она руками. — Опять упираться будем?

— Вы о чем? — не понимаю я.

— Таблетки мы пьем только под дулом ружья, вот о чем! — сердится Екатерина.

— Это химия мне ни к чему, — подтверждает ее опасения Воронцов. — Лимончику поем, и все пройдет. И хреновуху вашу давайте.

Мы смотрим на него как на сумасшедшего. Лимончику? Тут и без градусника ясно, что почти тридцать восемь, а то и больше.

— Хреновуху надо было пить вчера, а сегодня уже поздно! Так, вы идите наверх, я принесу отвар с имбирем, лимоны и обтирание… Я пока за детьми пригляжу.

Я оторопело хлопаю глазами.

— Екатерина, — шиплю я, — это я за детьми приглядываю, а вы лечите своего босса!

— Некогда мне, я вон за коржами должна следить, мне проще детей тут занять, да и ты уже переболела, тебе не страшно…

— Так у меня не вирус был, давайте его тоже сунем в сауну, — пытаюсь я избавиться от необходимости высиживать Воронцова.

— Какая сауна? У него жар! — возмущается домработница. — Не нервируй меня, Варя.

— Я его убью же! — честно предупреждаю я.

— Да он смирный будет, — говорит Екатерина не очень уверенно. — Посмотри на него.

Я перевожу сердитый взгляд на Виктора, который даже с температурой пытается читать что-то в телефоне, но трет переносицу и таращит глаза, видимо, сосредоточиться не выходит.

Я на пробу отбираю у него телефон.

Отдает.

Все плохо.

— Может, скорую?

— Виктор Андреевич обычно долго не болеет. Ночью видно будет. Если что, вызовем. Идите уже, уложи его пока, а я все принесу.

И Екатерина начинает хлопотать, а мне достается сомнительное удовольствие объяснять Виктору, что ему надо прилечь. Он сопротивляется ровно до того момента, пока не узнает, что я пойду с ним.