Без памяти - Алекс Джиллиан, Лана Смирнова (2024)

— Добровольцев? — нервно смеется Тея. — Лучше покажи, где тут у вас спрятан крематорий для этих самых добровольцев. Ты за идиотку меня держишь, Леон?

— Нет, но именно так ты себя и ведешь, — выжимаю более-менее добродушную улыбку. — Милая, если твоя память так же девственно чиста, как твое тело несколько дней назад, то препарат просто не подействует, и мы продолжим вспоминать, используя другие способы.

Она едва заметно хмурится, осмысливая полученную информацию.

— Пойми, малыш, мне недостаточно твоего честного слова. Риски быть облапошенным, слишком велики, — Пробегаюсь пальцами по ее щеке и мягко поддеваю подбородок. — У меня нет выбора, Тея.

— Сначала вопрос, — не разрывая зрительный контакт, она переходит к торгам. Я коротко киваю, давая свое согласие. — Почему ты перестал называть меня Эмили? — ее перебинтованная ладонь ложиться на мою щеку, и теперь мы полностью зеркалим действия друг друга. У меня возникает ощущение, что она не погладила меня по лицу, а заехала кулаком в солнечное сплетение. И я пропустил гребаный удар. Проницательная маленькая стерва.

— Это имя тебе больше не подходит, — с напускным равнодушием отвечаю я.

— Оно никогда и не было моим, так? Ты все придумал? Просто признайся, черт возьми! — и она действительно бьет меня кулаком… в плечо. Снова и снова, пока я не скручиваю руки у нее за спиной.

— Сегодня мы проверяем правдивость твоих слов, любовь моя, — яростно рычу в раскрасневшееся лицо.

— Леон, помягче, — док делает шаг вперед, но я останавливаю его пригвождающим взглядом.

— Помягче она не понимает. Да, Тея? — наиграно ласковым тоном тяну я.

— Я соглашусь, но мне нужно что-то взамен, — неожиданно заявляет Алатея. В распахнутых глазах снова мелькает мольба. — Звонок матери. Это все, о чем я прошу.

— И ты не будешь брыкаться и сделаешь все, что я скажу?

Она поспешно кивает. Я задумчиво сдвигаю брови, размышляя, чем может обернуться для меня согласие. Новый виток истерии? Вполне возможно, но это случится после, а сейчас я говорю:

— Хорошо, твоя взяла, — даю малышке повод порадоваться, что хоть в чем-то сумела меня «нагнуть».

Но не вижу никакой радости и триумфа. Тея медленно выдыхает, словно я только что снял с ее плеч многотонный груз. Внутри вновь болезненно тянет, и это ни хрена не приятное ощущение. Я не слепой идиот и понимаю, что происходит. Эта хрупкая девушка с неистовым упорством методично пробивает мою оборону, ломает контроль, выводит на давно забытые и запрещенные эмоции.

Я должен ее остановить… и есть способ, такой же действенный, как тот, что собираюсь использовать сейчас. В зависимости от дозировки меадон обладает разными свойствами. Первое мы увидим в действии совсем скоро, второе — сделает волю человека куском глины в моих руках, третье — все еще тестируется, но мне достаточно первых двух, чтобы начать войну и запустить реализацию масштабного сценария по сокрушению своих врагов.

Но хочу ли я воевать с Теей такими методами?

Нет, черт бы ее побрал, не хочу.

— Начинай, Ярослав, — распоряжаюсь я, освобождая место Артемьеву. Встаю в изножии больничной кровати, не отрывая взгляда от потерянного лица Алатеи. Она тоже смотрит на меня, старательно скрывая свое волнение.

— Ты готова? — подключив девушку к мониторам, док ждет от нее отмашки, чтобы ввести в вену катетер.

— Точно больно не будет? — тихо спрашивает она. Выглядит такой уязвимой и напуганной, что щемит сердце.

— Нет, ты совсем ничего не почувствуешь, кроме крошечного укуса от небольшого прокола, — с ласковой улыбкой успокаивает Артемьев.