Без памяти - Алекс Джиллиан, Лана Смирнова (2024)

— Но это так, — касаясь носом моего, Леон замирает. Его лицо на мгновение сковывает болезненная маска, словно дышать рядом со мной, все равно что вдыхать ртуть или смертельный яд. — Для меня ты единственная, Алатея, Эмилия, Ми…неважно. С тех пор, как я тебя увидел. С первого взгляда ты моя, и ты единственная, кто интересует меня, как женщина, по-настоящему. Таких как ты, больше нет…каково это, Тея? Знать, что самый влиятельный человек в мире в твоей власти?

— Ты себе льстишь. Самый влиятельный? — мне становится жутко от такого простого, но сильного заявления.

— Буду. Как только ты назовешь мне одно важное имя.

— Тогда зачем ты меня мучаешь? Держишь взаперти? — снова и снова пытаюсь понять я. — Почему мы не можем жить нормально и узнавать друг друга заново в более экологичной обстановке?

— Потому что я не простой человек, а ты поступила как маленькая крыска, и я должен выяснить зачем. Экологичная обстановка, как ты говоришь, начинается с абсолютного доверия, Тея. И тебе нужно вернуть мое. Просто назови имя.

— Если бы помнила… я бы сказала. Думаешь, я настолько хорошая актриса?

— Твои действия кричат об этом, Алатея. Ты пробралась в это место и хотела взять образец. Для меня все очевидно.

На его месте я бы рассуждала также.

— Я оказалась именно в этой комнате случайно. И объяснила почему пыталась сбежать.

— Сплошные оправдания, которые только злят и раздражают, Тея, — его ладонь плотным чокером обхватывает мою шею. Надменный и властный взгляд Леона безмолвно кричит о том, что ему ничего не стоит взять под контроль мое дыхание.

— А знаешь, что, Леон? Мне очень жаль, — тихо говорю я, опуская взгляд. — Мне жаль, что, если все было так, как ты говоришь. Жаль, что у меня не получилось убить тебя, — слова сами срываются с губ.

Не знаю, чего хочу ими добиться.

Это не правда.

Но мне хочется причинить ему боль. Уколоть, достучаться, докричаться. Иногда шепот звучит мощнее любого крика.

Он приподнимает мой подбородок, заставляя посмотреть в его глаза. Не разрывая зрительного контакта, медленно снимает футболку. Его тело — живое и проявленное воплощение силы, режима и регулярной дисциплины. Тело человека, обожающего все держать под контролем. Который не может жить иначе.

— Я дам тебе такую возможность. Здесь нет охраны, Тея. Никого нет, кроме тебя и меня, — Леон заставляет меня обхватить один из осколков, предварительно взяв его с лабораторного стола, и прикладывает острый край стекла к своей обнаженной груди. Его рука сжимает мою, а моя вот-вот начнет кровоточить, если он надавит сильнее.

— Убей меня, — направляя оружие прямо в область своего сердца, тихо шепчет Леон, касаясь моих губ своими.

Ноги становятся ватными. Я теряю способность дышать. В висках пульсирует ток крови, мелкая дрожь тарабанит меня изнутри.

— Убей меня, — его губы, едва касаясь, теперь целуют вену на моей шее. Уверена, даже сейчас он абсолютно все держит под контролем. Для него этот бег по лезвию — эмоциональный театр. — Я — чудовище, и ты это знаешь. Убить меня — даже не грех, детка. Ты чувствуешь это, правда?

— Что?

— Власть. Когда в твоих руках чья-то жизнь…это непередаваемые ощущения. В моих руках жизни миллиардов людей. Я влияю на них каждый день. Своими поступками, действиями и даже мыслями. Но сейчас только ты влияешь на меня.

Я не понимаю, зачем он все это говорит. Его слова пьянят и будоражат, Леон словно гипнотизирует меня и выбивает на подкорке моего подсознания масштабы своей личности.

Чувствую себя маленькой рядом с ним.

— Ты сумасшедший, — сильнее сжимаю осколок между нашими телами, надавливая на его грудь. Кровь мгновенно начинает сочиться через пока еще не глубокую рану. Его мышцы лица напряжены, он сдерживает эмоции, а может — действительно не чувствует боли.