Это будет либо лучшее, либо худшее решение, которое я приму в своей жизни, но я не колеблюсь.

Мой рот врезается в ее. Недели боли от ощущения ее в моих объятиях сливаются в поцелуй.

Я разорен.

Блядь.

Я наслаждаюсь тем, как наши языки жадно исследуют друг друга, голодные движения становятся все более энергичными. Я тону в терпкой сладости ее.

Эйвери отстраняется. Ее глаза ищут мое лицо, почти черные лужицы орехового цвета. Мой пульс учащается в паузе. Мы смотрим друг на друга. Мои губы уже болят от огненной ласки ее зубов. Вся горячая кровь, текущая по моим венам, попала в мой член.

— Я думал об этом несколько недель, Эйвери.

Я провожу ладонями по теплой плоти ее щек.

— Недель?

Она улыбается мне из-под темных ресниц и обхватывает руками мою шею, притягивая меня обратно.

Наши губы сливаются воедино. Ее нежная кожа на шероховатости моих пальцев посылает меня в новую плотскую потребность. Ее стоны эхом отзываются во мне.

Это такой чертовски красивый звук, что целью моей жизни будет пробуждать его при каждой возможности, которую она мне дает.

Ее длинные ноги раздвигаются, приглашая меня войти, и я обхватываю ими свою талию, встаю и поднимаю ее с дивана. Ее тепло теперь отделено от меня всего несколькими слоями ткани.

Впервые я понимаю Эйвери. Этот костюм чертовски нелеп.

Эйвери царапает кожу под моей рубашкой, металл ее часов холодит мою кожу. Даже в этом жарком безумии мы снова соревнуемся. Каждое прикосновение эгоистично, наполнено сдерживаемым голодом.

Я пытаюсь найти опору, пока она борется в моих руках, пока мы, наконец, не врезаемся в стену позади нас. Горизонт Нью-Йорка теперь является единственным зрителем нашего переполняющего желания.

— Эйвери, — выдыхаю я.

— Наварро, — говорит она против меня.

Бедра Эйвери прижимаются ко мне, и я получаю удовольствие от того факта, что она может чувствовать мое возбуждение под ней. Мои пальцы жаждут исследовать влагу, которая, как я знаю, скапливается между ее бедрами. Вместо этого я обхватываю ее лицо, надеясь, что ничто не разорвет нас от этого поцелуя.

Мне нужно больше.

Моя левая рука находит изгиб ее бедра, и я провожу пальцами по тонкой ткани ее платья. Я касаюсь ее напряженных сосков, и она тихонько всхлипывает. С каждым новым ощущением ее стоны становятся все громче и громче, заставляя меня все глубже погружаться в настоящее.

Я двигаюсь зубами по коже ее шеи, смакуя каждый вкус, который я могу получить, прежде чем вернуться к ее распухшим губам. Когда мы падаем друг на друга, я не могу сказать, стоим мы здесь минуту или час.

Я плаваю в Эйвери Соко. Мое существо просто рушится перед ней. Я наслаждаюсь каждой чертовой секундой.

Над нами вспыхивает громкая статика. Мы отрываемся. По интеркому раздается знакомый голос.

— Все могут присоединиться ко мне на палубе?

Уилла Эллингтон разрушает любую реальность, в которую мы случайно попали.

Мой взгляд снова встречается с Эйвери, и она пробирается вниз по моему телу, уже поправляя упавшие бретельки своего платья. Заряд в ее глазах полностью погашен. Она стоит передо мной и сует мою куртку мне в грудь.

— Этого никогда не было.

Ее голос такой холодный, что он грозит заморозить меня. Ее шаги слабо эхом поднимаются по лестнице на верхний уровень лодки.

К чему бы ни был этот призыв, лучше бы он того стоил.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

ЭЙВЕРИ

Я выхожу на переполненную палубу, город окутала ночь. Я пробираюсь сквозь гостей, пытаясь отвлечься, но мои мысли все еще поглощены им .

Когда я позволила себе так отвлечься?