Небо в алмазах - Alexandrine Younger

— Обращайся, моя хорошая, — Космос добродушно хмыкнул, кидая в свою голубоглазую подушкой, — и будешь меньше попадать в переделы, если станешь меня слушаться. Чего слиняла от меня опять? — рука Коса потянулась под кровать, где он, кажется, посеял свои черные брюки, пуляя их ногой подальше в крайней спешке. Но штанины слишком далеко, не дотянуться даже с его силой. Прощайте «Marlboro», забытые в кармане. Да здравствует здоровая нация! Минут на пятнадцать, наверное.

— Всего лишь синяк на руке, и ничего бы они мне не сделали! — Гела выложил историю про цацки и везение Лизы вчера днем, прося Космоса повлиять на Лизу — разборки с местной шпаной здоровья не приносят. Космос отнёсся к новости не слишком радужно, чего и следовало было ожидать, но у него просто не осталось сил, чтобы повышать голос или отчитывать девушку. Он дорожил воцарившейся идиллией. — И я же здесь, ты со мной. Что ещё нужно?

Павлова не спешила подходить к теме, волновавшей её не первый день, проведенный в Ленинграде. Этот город давал им шанс на новую жизнь, на чистые страницы, где ни Космос, ни Лиза не помнили ночи на даче Царёвых.

— Нужна смена координат, как в географии, чтоб её! Может, обогреватель врубим, а? — поёжившись, поинтересовался Космос, глядя на Павлову, обязанной тонкой простынкой. Он нарочито не вел с ней серьезных бесед, зная, что после ссоры, порядком затянувшейся, ему бы хотелось видеть улыбающееся лицо своей девушки, а не её резкие укоры.

— Сам ты как обогреватель, Холмогоров!

Признаться честно, Лизе безразлично и на мороз за окном, и на привычный северный ветер с Невы. Ей хорошо, как только может быть после кошмарного сна, иначе прошедшие месяцы без Коса она не назовёт.

— Лизк…

Девушка небрежно разметала по плечам остриженные до лопаток золотистые волосы и покачала головой в знак отказа. Лиза уже минуту сидела на месте, рассматривая город через полупрозрачные шторы, и невольно заставляя молодого мужчину любоваться собой. У неё совсем нет уложенной прически, на лице ни одного следа косметики, но ревнивое чувство Космоса крепнет от осознания, что вся она принадлежит ему.

— Что там можно интересного в окне найти? — Холмогоров с хрустом потягивает затёкшие поджарые плечи, и настигает Лизу, поднимая её, и, сажая к себе на колени.

— Город красивый!

— Серые булыжники, камень на камне.

Космос не впервые замечал, что все ведомственные дома, такие, как и Дом академиков, в котором он вырос, выпали из одной колоды. Кто-то придумал назвать архитектуру народным прозвищем — сталинки, и заселять в них партийные верха вперемешку с профессурой и офицерами госбезопасности. Помпезные высотки казались каменными глыбами посреди типовых строений оттепели и застоя, успевших массово заполонить города Союза без исключения.

В рабочей части квартиры на Московском проспекте любая деталь напоминала кабинет Юрия Ростиславовича: та же дефицитная мебель под карельскую берёзу, рояль «Красный Октябрь» и огромная библиотека с трудами вождя всех народов. На письменном столе — фигурка «Рабочего и колхозницы», кожаная телефонная книжка и свежий выпуск «Правды». Сколько их, похожих друг на друга квартир советской номенклатуры?

— Дом — не там, где удобно, а там, где нужные люди, — Лиза, согретая желанными объятиями, не хотела бы менять положения, — разве ты не понял этого, Кос?

— Я понял, что замерзаю…

— Без меня?

— Это верно.

— Что ты так смотришь на меня, Космодром? Попался?

Лиза накрывает мужские губы своими, с наслаждением погружаясь в дурман собственной любви. Раньше Павлова не задумывалась о том, что пьянящие поцелуи гоняют кровь по венам и заставляют оживать против воли. Сейчас же готова повернуть время вспять, чтобы восполнить одинокие месяцы без Космоса.

— А я сам сдался.