Небо в алмазах - Alexandrine Younger

Софка, натягивающая на стройные ноги домашние брюки, едва ли не упала на пол от слов матери. Чтобы её Владленовна так спокойно, без лишних споров приняла чужую позицию, и не гаркала лишних раз, как ворон на распутье? Неужели сдалась? Или минное поле с отцом куда притягательнее для поучений, чем радужные мечты дочери?

— Ма, а что ж ты так молчала? Как воды в рот набрала, — на ходу натягивая белую футболку с лейблом, прокричала Софа. — Спасибо, так бы до скончания веков не узнала! — оборона пала, и Софка практически этому не верила. Она бросилась к телефонной трубке, в спешке набирая зазубренный абонентский номер.

Марина Владленовна лишь бессильно раскинулась на кровати, апатично смотря в потолок. Софка стремительно выходила из-под контроля, муж не принимает её точку зрения, а она опоздала на заседание кафедры. Везде бардак!

Что ж, ей не привыкать ломиться в глухие стены.

* * *

Ленинград. Февраль 90-го

В угловой комнате, выходящей единственным окном на улицу Гастелло всегда прохладно. Космосу так показалось. Особенно в этой комнатке. Ленинградское жилище Лизы — десятиметровая светлица, умещавшей раскладной диван и лакированный гарнитур, беспорядочно заваленный книгами с разноцветными корешками «классиков и современников».

В гостиной и кабинете куда теплее, чувствуйте себя, как дома. Да и квартира пуста, перемещайся, сколько влезет. Но Космос и Лиза не двигались с места, пропав для всех и надолго.

Где-то в коридоре зазвонил телефон. Наверное, это Пчёлкин. Или Ёлка — с приветом от всего военно-морского флота. Космос нарочито делал вид, что не услышал трели звонка, лёжа с закрытыми глазами. Совесть не мучила. С прошедшего сентября, и целого дня, проведенного в оковах холодного Ленинграда, она и так желала перерыва на перекур. Прошлой ночью Кос поймал за хвост долгожданное спокойствие, приникшее к плечу, как и утомленная Лиза. И пусть не двигается, безмятежно спит, а Космос разгадает, какой цветной сон приснился ей на этот раз. Девочка, милая…

Ему не поверят, разузнав, что он мыслит подобными категориями. Это также невозможно, как представить Фила балериной. Впрочем, кто сказал, что нормальных человеческих отношений стоит стыдиться? Рискнув однажды, можно почувствовать себя довольным жизнью. А Космосу хотелось, чтобы его любили. И его любили взаимно, решив закопать за сто первый километр все то, что рассорило их осенью прошлого года.

Лиза нехотя отрывает тяжелую голову от мужского плеча, и осознает, что уже не семь, и не десять часов утра. И что Космос бессовестно придавливает её собой, и она забывает, что вообще умела двигаться. Хорошо, что ребра не сломал, и она может свободно дышать. По телу приятно разлилось тепло, желанное и приятное, которого так не хватало в зимние стужи. Тоска осталась где-то за бортом комнаты и растворилась окончательно, когда водоворот любви закружил, не оставляя возможности подумать о том, что будет завтра.

И что, чёрт возьми, случилось в Дубне, когда жизнь не дала подумать — есть ли путь к отступлению? И вот туманная голова Лизы падает обратно на белые простыни и к ласковым рукам, и Кос, прислоняясь щекой женской макушке, шепчет тихое «нет». Она не должна думать о прошлом, в котором всё равно ничего не исправишь.

Лиза не забыла, что совсем не умеет жить без Космоса. У них это обоюдно, как диагноз, поставленный давно и надолго. Сроки несоизмеримы, лечения не существует. И поэтому ещё минут пятнадцать они тихо дремлют, привычно сплетая ноги, и не говоря ни единого слова. Часы, ровно тикающие на стене, подсказывали Лизе, что им пора выходить из состояния блаженного морока. Но Кос решительно отсекает любые попытки опустить ноги за пределы дивана, но Лиза тихо уговаривает возлюбленного:

— Ко-о-о-с, пожалуйста…