Небо в алмазах - Alexandrine Younger

В день, когда Белов покинул пределы Москвы, Лиза впервые появилась среди друзей, но и слова не сказала Космосу. Держалась брата, как будто ей снова двенадцать лет. Пчёла готов быть жилеткой для младшей сестры, раз появилась такая необходимость.

А на утро Фил огорошил Коса новостью — «беги на Ленинградский». Лиза так и не решилась сказать бывшему жениху, что уезжает в родной Ленинград. Он бы почти её догнал, ведь Лизка как всегда опаздывала на поезд, но в этот раз всё обернулось против. Холмогоров не успел, стоя на перроне, как вкопанный, и…

Без Лизы он перестал видеть это небо в алмазах. Разучился. Мёрз в минус пятнадцать по Цельсию. Один…

Космос Холмогоров не думал, что всё так получится. И чтобы ничем не утешиться — ни в злости, ни в угаре, ни сознательно. Через это он прошёл. Кос почти убил свои ревность и обиду, дотрагиваясь руками до чужого доступного тела, но быть любящим и отвечать вниманием другим, он уже не мог. Сковало по рукам и ногам, когда ему стоило увидеть Лизу.

Чёрт возьми, он бы никогда и ни за что не пустил её на дачу Царевых в тех обстоятельствах, но ничего не мог ей предъявить! Проблемы, так внезапно свалившиеся на удалые плечи дембеля Белова, рикошетом обрубили карточный домик, в котором пытались укрыться Лиза и Кос. Никто не мог остаться в стороне, и Космос получил по заслугам. За то, что не нашел выхода. Нажал на курок, не сильно думая о последствиях.

Хотя… отыскал — самый скользкий из мизера возможных. Но Сане так и не признался, и надо ли? Ведь везде палёные концы. И Лизе ничего не сказал. Отмолчался, предчувствуя, что это навсегда может их разделить. Если не разделило, как по закону бумеранга.

Когда все рухнуло? В момент, когда Космос впервые расслабленно махнул рукой на женские опасения? Или в день появления его закадычного друга Громова, связи которого не внушали Косу доверия. Кто посоветовал Лизе влезть в мужские дела, которые пахли большими тюремными сроками и чей-то кровью, пролитой на бою в Раменском?

Добрый друг Слава! Смотрел же на неё, как побитый щенок, и опять не мог понять, как такая хорошая девочка стала невестой раздолбая, промышляющего не самыми образцовыми делами.

Может… в миг, когда увидела с ним другую? И Лизе было все равно, что Кос сделает с этой пьяной в дымину пловчихой. Павлова не терпела третьего лишнего.

Воспоминания, лето 89-го…

— Я хотела вернуться к тебе, а теперь с меня довольно! Молодец, развлек Сашку, хвалю за доблесть! Чтобы его повязали, да?

— Не пререкайся! Я еще узнаю, как ты добралась до дачи! Друг Громов?

— Ты лапал левую тёлку, и пытаешься сказать мне, что всё нормально, придурок? И приплести сюда Грома?!

— В Москву! Может, там меня, наконец, послушаешь?

— Какая Москва, Космос? — на Лизу смотрели захмелевшие глаза, и Кос в самом деле не знал, что ей сказать. Впервые в жизни. — Ты еле на ногах держишься…

— Лиза, что ты творишь?

— Ничего не говори!

Не слушалась, не слушал, не слышали. Пытались доказать, что делают всё, как надо, единственно и верно. Ревновал, запрещал. Подозревала и не понимала, почему ему спокойнее, когда она ждёт его дома, а не лезет на амбразуру, ища выход из тупика, в котором оказались вместе. Ссора за ссорой. Мрак.

Исход лета восемьдесят девятого года просто не мог вылиться в финал для Космоса Холмогорова и Лизы Павловой! Не имел права, но вот только Кос не двигался с места, сминая в руках пустую пачку сигарет, и с заметным мазохизмом вспоминал. Слишком часто в последнее время…

Воспоминания, лето 89-го…

— Такая только у меня, и у Майкла Джексона! — «Линкольн» был светлой мечтой любого советского автолюбителя. Кос настолько воодушевлен, что не замечает открытого пренебрежения Пчёлы. Версия о том, что поп-король — голубой негр, озвученная старшим братом Павловой, нисколько не впечатлила сына академика АН СССР.