Сегодня я с тобой - Мередит Блэкстоун

— Лучше, чем я? — с папой спорить бесполезно, я и не пытаюсь, но удержаться не могу. Это выше моих сил.

— Лучше, чем ты, — подтверждает он.

Я откидываюсь на спинку стула, скрещиваю руки на груди и закусываю губу, чтобы удержать себя от скандала. На глаза наворачиваются предательские слезы.

— Помада на зубах останется, — говорит мне мама, и растирает плечо, будто я замерзла. — Мы все обсудим с тобой дома. Поверь, замужество — это не конец света.

Я несколько раз киваю и вспоминаю свой собственный план. Отец сослал меня в Англию еще в малолетстве. Там в закрытой школе для девиц я представляла, что вот закончу, уеду в колледж и стану свободной. Найду любовь и проживу жизнь, как захочу. Я закончила школу с отличием, уверенная, что папа оценит и отпустит меня. Но, как только я прилетела обратно в Америку, он заявил, что больше не намерен держать бизнес и отправил меня в закрытую английскую школу дополнительного образования, приравненную к колледжу еще на три года. Я получила диплом с наивысшим возможным баллом, на этот раз уверенная, что теперь папа уж точно поверит в меня и отпустит в свободное плавание. Но вот я прилетаю домой, и что меня ждет? Мистер Джонатан Льюис Брэдфорд младший. Совершенно незнакомый мужик, у которого даже имени собственного нет.

— А если я откажусь? — спрашиваю я, слеза срывается с ресниц и устремляется прямо в рот. Губы становятся солеными.

— Дорогая, макияж, — напоминает мама и промакивает мою щеку салфеткой. — Не устраивай сцен.

— Тогда я отпишу рестораны Николь, а ты сама себя обеспечивай, — холодно отвечает отец. — Разговор окончен. Не порть вечер слезами. Мы полгода не виделись. Не расстраивай мать.

Я сижу в своей комнате на роскошных египетских простынях нежно-оранжевого цвета и размазываю по щекам макияж влажными салфетками. Рыдаю в трубку:

— Кто вообще такой этот Джонатан? — всхлипываю и чихаю. Какой-то идиот прислал мне целый букет роз, не зная, что у меня на них аллергия. На открытке подпись «аноним». Но мама вдруг решила, что это мой жених, и велела не отказываться. Это не вежливо. А после вина пить таблетки от аллергии нельзя. Нос распух и чешется. И глаза то ли слезятся, то ли я просто не могу перестать реветь. — Ты вообще его видела?

— Нет, но я видела его отца. Для своего возраста он ничего. Не убивайся так, — отвечает Николь. — Я тоже Ксандера до свадьбы не видела, а он красавчик и обходительный. Мама поставила отцу условие, что женихи у нас должны быть красивыми и молодыми. А вкус у нее хороший.

— При чем тут внешность! — восклицаю я. — А как же любовь?

— Для любви есть любовники, — понижая голос, говорит она.

Я прыскаю в трубку.

— Шутишь, да?

— Конечно, — говорит она. — Ты прости, что не приехала тебя встретить. Завтра съездим в СПА? Позовем Глорию и Элис. Они страшно по тебе соскучились. Глория, кстати, тоже замуж собирается.

— Ее тоже папа просватал?

— Нет, она по любви за какого-то актера. Спорим, через месяц разведутся?

— Спорим, — грустно соглашаюсь я.

— До завтра, сестренка, не грусти, — говорит она, звонко чмокает губами и вешает трубку.

Я запихиваю мобильник под подушку и падаю на нее головой. Легко ей говорить теперь. Будто я не помню, как она убивалась, когда в прошлом году отец ей сообщил о приближающемся замужестве.

Я набираю номер банка, в котором лежит мое приданное, дожидаюсь ответа оператора и спрашиваю, могу ли снять оттуда деньги. Но оператор радует меня еще одной замечательной новостью:

— Вы получите доступ к счету сразу после замужества. В данный момент свободных для вывода средств у вас нет.

— А что на счет счета для карманных расходов? — с надеждой спрашиваю я.

— Мистер Роберт Холлуэй заблокировал его сегодня утром, — говорит он.

— А мои кредитки?

— У вас нет кредитных карт, мисс, — отвечает оператор.