Шалунья - Софи Ларк

— Так мы поспорили? — Эйприл выглядит разочарованной. — Я надеялась, что ему придется бегать голым по бирже.

Блейк смеется. — Где ты была, когда мы устанавливали условия?

— Это было почетное пари, — говорю я. — И, к сожалению, я опозорен.

— Не волнуйся, — улыбается Блейк. — Я дам тебе шанс искупить свою вину.

Искупление принимает форму "Бомбы Аляски"1, в которой так много рома, что наш фламбе превращается в костер. Эйприл отдает победу мне, так как мое блюдо подгорело чуть меньше, чем блюдо Блейк. Возможно, она просто подлизывается — я уже вложил деньги в ее ресторан, но она все еще пытается всучить мне самые современные приборы.

— Пора ужинать, ворчун, — говорит Эйприл, берет Нину на руки и несет ее в кладовку, чтобы накормить.

Мы с Блейком стоим бок о бок у раковины и моем посуду.

— Ты всегда выкладываешься по полной на свиданиях?

Она говорит это легко и непринужденно, но в ее словах чувствуется уязвимость. Сегодняшний вечер кажется ей особенным — и она задается вопросом, так ли это на самом деле.

— Это единственное свидание за год.

Она фыркает. — Я тебе не верю.

— Я не говорю, что я не трахаюсь. Я говорю, что не хожу на свидания.

— Почему?

— У меня нет времени.

Она отмахнулась от этой фразы, как от чепухи. — У всех одинаковое количество часов в сутках.

— Значит, я не расставляю приоритеты.

— Я тоже. — Блейк ополаскивает тарелку и ставит ее сушиться.

— Почему бы и нет?

Она пожимает плечами. — Им никогда не нравится то, что я делаю для работы, и вообще, я люблю свое пространство. Как только у меня появилась своя квартира, я сказала себе, что больше никогда не буду жить с кем-то еще.

Я не подумала о том, что у нее может быть настоящий бойфренд. Ему повезло, что его не существует.

— Какие у тебя были самые долгие отношения?

— Год, — говорит она. — А у тебя?

— Три года.

— Ого.

— Это было в старших классах.

Я отмахиваюсь от этого, мне гораздо интереснее поговорить о Блейк. Наверное, мне не стоит задавать следующий вопрос, но я должна. — Ты когда-нибудь встречалась с клиентом? Я имею в виду, действительно встречалась с ними.

— Один раз.

На кухне становится жарко, последние остатки рома обжигают горло.

— Что случилось?

Блейк тщательно вытирает лезвие поварского ножа, острие блестит на полотенце.

— Я усвоила урок.

Я хочу спросить, кто это был, но, кажется, уже знаю.

Единственные мужчины, которых я разочаровала, — это те, которых я бросила как клиентов…

Десмонд называет ее Счастливой Шлюхой…

Тот факт, что Блейк, возможно, действительно испытывала чувства к этому придурку, вызывает в моих внутренностях жар.

Я хочу забрать ее к себе домой. Хочу так сильно, что каждое тиканье часов на кухонной стене превращается в восхитительную пытку.

Я мог бы отвезти ее в отель прямо сейчас, но проблема в том, что я еще не до конца понял, что хочу с ней сделать.

Я не хочу просто трахнуть Блейк. Трахаться легко. Трахаться бессмысленно.

Я хочу вскрыть ее, как двигатель. Провести ее через все испытания, как пони.

Я хочу заставить ее нарушить свои собственные правила, а потом наказать ее за то, что она вообще их установила.

Блейк была права насчет меня: Я жажду контроля.

Чем больше она борется, чем больше сопротивляется, тем сильнее я этого хочу.

Тело женщины — это еще не половина тайны ее разума. Я вижу эмоции, мерцающие в ее глазах, как огоньки костра, — злобу, веселье, желание — и знаю, что фантазии, запертые в ее мозгу, могут быть только темнее.

Как мне проникнуть внутрь?

Блейк делает вид, что ключ к разгадке — деньги, но я раскусил эту ложь в день нашего знакомства. Она не стала горячиться за эти 800 тысяч долларов. И даже не за три миллиона.

Тогда в чем же дело? Что ей нужно?

Что бы это ни было, я найду это.