Сладкий вкус любви - Кейт Кентербери

— Не смей, — перебила она. — Не извиняйся. — Шей мгновение смотрела на меня, и это было бы прекрасное время для удара молнии, прибытия инопланетян, разверзания земли — чего угодно. Все было бы предпочтительнее, чем то, что она изучала меня, как будто могла видеть прямо сквозь меня и потные, шлепающие по коже видения, которые заполнили мой разум с той секунды, как я прикоснулся к ней. — Ух ты. Ты чертовски хорош в этом. Даже почти одурачил меня, а в наши дни я ласково называю себя высохшей оболочкой человека, так что браво. И не смотри сейчас, но у твоей подруги с безумными глазами из ушей идет пар. Она просто потопала на стадион.

Я взял бумажную корзинку с двумя завернутыми в фольгу кесадильями с прилавка фургона.

— Почему ты — высохшая оболочка, Шей? Что случилось?

Она покачала головой и отмахнулась от вопроса, взглянув на ближайшие грузовики.

— Ничего важного. Ты же знаешь, как я все преувеличиваю.

Но это было важно. Вероятно, самая важная часть ее появления в этом городе после всех этих лет. Но у меня не было возможности снять эти слои прямо сейчас. Это было все, что я мог сделать, чтобы быть так близко к ней и напоминать себе дышать нормально. Я не мог задавать правильные вопросы. Не мог связать слова воедино. Не сегодня.

— Ты не преувеличиваешь, — сказал я.

Шей пожала плечом, снова меняя тему.

— Всем известно, что я преувеличиваю. Высохшая оболочка — это большое преувеличение. Я слишком серьезно отношусь к уходу за кожей для этого.

Дженни побрела назад, с набитым попкорном ртом, и рукой, глубоко засунутой в пакет. Лимонад давно закончился.

— Пора идти, — пробормотала она. — Пошли, Шей. Нужно занять хорошие места.

Она взяла ее за руку и потащила к стадиону. Шей оглянулась на меня, протянула свободную руку.

Никогда в жизни я не двигался так быстро.

Мы пробрались на трибуны и нашли почти пустой ряд рядом с конечной зоной. Дженни, подогретая сахаром из лимонада, не могла сидеть на месте. Вместо этого она стояла рядом с Шей и танцевала на месте без музыки.

Шей расположилась так близко ко мне, как только могла, не сидя у меня на коленях. Не то чтобы я бы жаловался если бы девушка оказалась у меня на коленях. Она потянулась за одним из пакетов из фольги, сказав:

— Сейчас мы поговорим о том, как сильно мы любим кесадильи. Мы будем очень милыми. Тошнотворно милыми. В какой-то момент я собираюсь стереть крошку с твоей щеки. Бонусные баллы, если ты пососешь мой большой палец.

Пососешь мой большой палец.

Либо она понятия не имела, что делает со мной, либо была злой насквозь. В этом не было никакого промежуточного звена.

— Думаю, у нас все будет в порядке без, — выдавил я, — сосания твоего большого пальца.

Я откусил огромный кусок от своей половины кесадильи, чтобы не сказать больше ничего. Понятия не имею, был ли это куриный или яичный рулет, или горсть земли, размазанная между лепешками. Я ни черта не почувствовал на вкус.

Пососешь мой большой палец.

— Попробуй это, — сказала Шей, протягивая мне кусочек.

Я был осторожен, чтобы взять его, не прикасаясь к ней. Не то чтобы это имело большое значение, так как мы были прижаты вплотную друг к другу, и я отчетливо ощущал ее грудь у своей руки, но мне требовался этот дюйм расстояния. Я не мог слышать эти слова в своей голове, не желая, чтобы ее пальцы были у меня во рту, и даже если она была воплощением зла, то никогда не просила меня осквернять ее в моем сознании. Шей помогала мне — по крайней мере, я заставил ее поверить в это — и я отплатил ей тем, что вырастил сад самых грязных мыслей, которые у меня были за последние годы. Что, черт возьми, со мной не так?

— Думаю, мне больше всего нравится яичный рулет, — сказала она, кивая сама себе и комкая фольгу между ладонями. — Хотя ты был прав. Курица барбекю — это очень надежный выбор. И я бы взяла ее снова. Но есть что-то неожиданное в вегетарианском яичном рулете. Очень вкусно.