Сладкий вкус любви - Кейт Кентербери

— Знаешь, ты створил чудо. Независимо от того, что подумал бы твой отец, ты создал здесь маленькую империю.

— К счастью для тебя, эта империя включает в себя свежие буханки хлеба.

— Я знала, что это только вопрос времени, когда ты меня раскусишь.

Шей прильнула ко мне, когда мимо неё прошла семья, и мне потребовалось все силы, чтобы сдержать стон.

Пока шли, мы столкнулись с группой ее учеников. Все они подошли поздороваться и рассказать ей о своих приключениях этим вечером. Были призы, которыми можно было похвастаться, и дикие истории о катании на карусели, и Шей слушала все это с тем же вниманием, с каким слушала Дженни. Это было невероятно, но у меня не складывалось четкого представления о Шей как об учителе до этого момента, когда она с энтузиазмом кивала, пока ребенок с размазанным по лицу и рубашке кетчупом рассказывал ей о колесе обозрения. Она делала это каждый день. Выслушивала бессмысленные бредни грязных детей и каким-то образом умудрялась передавать им знания.

Большинство родителей даже не замечали меня. Те же, кто заметил, бросили быстрый взгляд в мою сторону и отмечали мою руку на ее талии, хотя их больше интересовала мисс Зи, чем что-либо еще. Это меня вполне устраивало. Я мог молча стоять здесь и позволять Шей сиять всю ночь напролет. К тому же это было безопаснее. Я никогда не был более чем в секунде от того, чтобы назвать Шей своей женой, а это было последнее, что она хотела услышать от меня.

Единственный раз, когда мне пришлось говорить, это когда у этих родителей были еще дети, работающие на заводе мороженого. Им нужно было, чтобы я знал, что одежда Эммы все еще пахнет вафельными рожками, или что Зик называет свои бицепсы «двойным шариками». Они моргали на меня и Шей, словно пытаясь сделать умственные вычисления, и были удовлетворены и слегка удивлены результатом.

После того, как поприветствовали всех маленьких детей в радиусе пяти миль, мы пошли по дорожке фургонов, останавливаясь через каждые несколько футов, чтобы изучить меню.

— Помнишь старые праздники урожая? — спросила она, махнув рукой на длинные очереди у каждого грузовика. — У нас были черствые чипсы и апельсиновый сыр из пятигаллонной банки, а также забеги в мешках.

— В настоящих мешках из-под картофеля, — добавил я. — С фермы Водерейл.

Она подняла на меня глаза.

— Ты ее тоже купил?

— Да, но это была чистая сделка. Мне не пришлось делать ничего безумного, например, жениться на их внучке, чтобы получить её.

Локоть угодил мне между ребер.

— Я всегда знала, что все из-за этого, — пробормотала она.

— Это не так, — сказал я. — И ты это знаешь. — Она мило улыбнулась мне. — Они уехали. Я не помню куда. Внуки не интересовались землей, но они не хотели продавать ее застройщикам. Помнишь Марту Водерейл? У нее была наклейка «Не позволяй ублюдкам раздавить тебя» на бампере. Она была беспощадна. Мне нравилась эта воинственная старушка.

— Да. Они с Лолли были близки. Они пили «Манхэттен» на крыльце в десять утра и, как они говорили, обменивались мнениями. — Шей засмеялась. — Что ты сделал с их картофельной фермой?

— Мы превратили старый фермерский дом в пекарню и выращиваем на этой земле тонну овощей. Спаржу, морковь, салат, кабачки. Именно благодаря этому мы заняли нишу по продаже сельхозпродуктов. До этого у нас просто не было достаточного разнообразия, чтобы оправдать цену. — Я указал на надувной домик в центре беговой дорожки. — У этих детей все хорошо. Помнишь лабиринт из тюков сена на футбольном поле? Это был кошмар.

— Кстати, о кошмарах, — сказала Шей, — не смотри сейчас, но твоя подруга Кристиана направляется сюда.

Я тут же обыскал взглядом толпу в поисках Дженни. Если Кристиана Мэннинг здесь, то и ее дети тоже, и мне нужно было знать, что они не заняты мучениями моей племянницы.