Каждый может любить - Валентина Колесникова

Я ничего не ответила, с большим удовольствием отвечая на поцелуй. В моей голове будто тысячи фейерверков взорвались, причем одновременно. Я не понимала слов, не различала звуков, но чувствовала, как сбилось дыхание, как подкосились ноги, и закружилась голова, как внутри все воспламенилось и желание быть рядом с этим человеком, затравленное почти до основания, разгорелось с новой силой.

Он обнял меня, прижал к себе и больше мы не разговаривали. Просто молчали вдвоем, он вдыхал запах моих волос, мягко поглаживал по спине и был сильно обеспокоен…

— Расскажи лучше, — когда счет был оплачен и мы вышли из ресторана, я все же не выдержала, — лучше сразу все расскажи, я же вижу… Вижу, что ты… ты в ужасе…

— Я не в ужасе, просто я опасаюсь. Садись в машину…

Я послушно устроилась на заднем сидении, чувствуя, что если он не начнет говорить, то от волнения я рожу прямо здесь и сейчас.

— Саша…

— Я боюсь подвести. Скоро родится дочка, твоя дочка, а я впервые в своей жизни понимаю, что тоже хочу это все увидеть… Нет, не в смысле родов, а… просто хочу быть рядом с тобой… Я не испытывал подобного к Игорю, а он мой родной сын и меня это пугает.

— Саша, а меня пугает, что ты исчезнешь, — я решила сказать правду, не вижу смысла держать ее в себе, — ты уже очень давно мне нравишься, но я боюсь, что увидев младенца, ты уйдешь. И для подобного страха у меня есть причины.

Саша завел машину и мы поехали ко мне домой. Он тяжело дышал, сильно нервничал, и это казалось мне очень странным, совершенно не свойственным человеку подобного плана.

— Я не сбегу, и это я понял уже очень давно, когда во второй раз попал в тот ужасный кабинет узи! Уже тогда я осознал, что со мной что-то происходит, я постоянно о тебе думал, иногда специально пытался избавиться, но все равно мысленно возвращался к твоей квартире, обрывая желание сорваться и приехать. И все это время я ждал того, что ты позвонишь и скажешь “я снова с Димой”. Да даже сейчас… Я его не знаю, но он меня уже давно бесит! С одной стороны хочется, чтобы все было просто — не обращать внимания на прошлое и возможные события в будущем, перестать прогнозировать и просто жить, наслаждаясь моментом, но с другой стороны возникшая ситуация требует определенных мер, подготовки и самое главное — ответственности. Ты хочешь чего-нибудь?

— Что? — я даже не сразу поняла, что был задан вопрос. Все мысли были сосредоточены на произошедшем, и ничего, кроме как поцелуя, я сейчас не хотела.

— Ты хочешь чего-нибудь? Вот прямо сейчас…

— Домой хочу, — подумала я, — и чтобы ты со мной остался. Хотя бы на часик.

— Так все же Марианна? Или может Полина? — он вновь увел меня от темы разговора, и я поняла, что нам обоим нужно время все обдумать, понять, что произошло и как быть дальше.

— Марианна… Мне почему-то хочется именно это имя выбрать.

— Мне оно тоже нравится, — тихонько признался Саша, и я увидела в зеркале заднего вида, как он чуть заметно улыбнулся.

Дальше мы ехали молча, погруженные в свои собственные мысли, он как обычно помог мне выйти из машины, когда мы подъехали к дому, а вот уже в квартире спокойно сел на колени и снял с меня сапоги, даже не дожидаясь того, когда я начну заниматься этим сама. Он просто взял и снял их… Потому что знал, что для меня сейчас такая мелочь является большой проблемой… Как же все это… Это… Это вызывает слезы и пугает. Преображенский молча снял с меня пальто, размотал большой объемный теплый шарф, в который я так любила кутаться, помог надеть домашние тапочки и уже после этого разделся сам.

Он улыбался при этом, постоянно хмыкал, его лицо иногда было грустным, а затем вновь веселым, словно в голове менялись возможные идеи и варианты развития событий.

Затем он как-то по-свойски зашел на кухню, спокойно поставил чайник, что-то кому-то написал в телефоне и хитро улыбнулся.

— Пойдем, пока чайник закипит, я хочу кое-что сделать. Тебе понравится…