Каждый может любить - Валентина Колесникова

— Я ходил за тобой и запоминал артикли, пока ты слюни пускала, — он видел мое ошарашенное лицо и нагло ухмылялся, наблюдая за тем, как моя квартира наполняется коробками… — я понял, что ты специально ничего не трогала, чтобы в другой магазин поехать, но видела бы ты свой взгляд…

Он указал на запакованную, разобранную детскую кроватку, которая до ужаса понравилась мне в магазине…

— Са-аш, — в горле все пересохло, — это же все безумно дорого и… и не логично…

— Чего это не логично? — он явно не понимал…

— Саша, дети растут…

— Вот и отличненько! — когда грузчики покинули мой дом, он открыл одну из коробок и достал из нее невероятной красоты комбинезончик, — значит, всегда будет что подарить. Ну, что стоишь? Разбирай, я же вижу, как у тебя руки трясутся все посмотреть и потрогать…

Сглотнув слюнки, я все же сделала ужин, скрипя при этом зубами из-за дикого желания все бросить и бежать рассматривать детские вещи. Как только стейк с гарниром оказался у Саши на тарелке, я мигом побежала в комнату, куда уже перенесли коробки и пакеты с фирменными вещами. Тут была и кроватка, и коляска-трансформер, множество ползунков и комбинезонов, ортопедическая обувь для самых маленьких, ванночки, множество всяких погремушек и прорезывателей, интерактивные игрушки, невероятной красоты платья, расписной узорчатый комод, стульчик для кормления, молокоотсос и многое другое!

— Саша, — я держала в руках маленькие белые пинетки с бантиками по краям, — ты посмотри, какое все миленькое! И маленькое…

— Да уж, мы с тобой тоже когда-то такими малявками были…

— Ага… и кричали по ночам и родителей не слушались… И ползать учились и были совершенно беспомощные…

— Как твоя горошина? — Саша очень мягко положил руку мне на живот, начал еле заметно поглаживать его, чувствуя, как девочка толкает его в ладонь. Он постоянно удивлялся этому, улыбался, но руку уже не убирал.

— Плавает, толкается, готовится к появлению на свет, — раскрыв небольшую коробку, я поняла, что в ней лежит очень красивое, безумно дорогое женское белье, — а это…

— Живот то огромный, а эта сорочка красивая, — впервые за время нашего знакомства я увидела, как Преображенский покраснел. Преображенский. Покраснел. Преображенский! — к тому же тебе в роддом понадобится халат, ночная рубашка. Тебе все это передадут уже после родов, насколько я помню, со своим в родильное не пускают и… Слушай, может все-таки перестанешь стесняться принимать от меня помощь и родишь в семейном центре? Будешь под присмотром, да и я на правах начальства смогу караулить под дверью.

— А ты хочешь быть рядом в этот момент? — я искренне удивилась, просто не понимала, что сейчас происходит. В этот самый момент создалось ощущение, что я просто сплю и вижу хороший, теплый, чудесный сон о том, как Александр изменился исключительно в лучшую сторону.

— Да, — он ответил совершенно серьезно, — я сам в шоке, не смотри на меня так, но я правда хочу быть рядом. Ты ведь позволишь?

— Только ты не зайдешь в родильное, — пробурчала я, мягко целуя мужчину в щеку. Саша при этом вновь покраснел, что людям его поведения и ощущения по жизни не свойственно, и это поразило меня еще сильнее.