Завтра будет солнце - Лука Бьянкини (2008)

Однако было что-то, что меня тормозило и от чего коченели пальцы: как ты можешь сидеть за одним столиком с Алтеей после того, как познакомился с Евой? Передо мной время от времени возникало лицо Джулии, ее красная бандана, ее веснушки, и я как-то резко отключался.

— О чем ты думаешь?

— А?

— О чем ты думаешь, Леон?

— О твоих духах. Я думаю о твоих духах.

Мы еще долго сидели за столом, а официанты ходили вокруг на цирлах, то подливая вина в бокалы, то услужливо накручивая перчику из специальных терок, а потом уж гормоны взяли свое, заставив нас закончить ужин и отправиться мириться изо всех сил.

Я помню только, что был груб, как никогда. Я взял Аниту сзади, я отдрючил ее с такой жестокостью, что даже сам удивился. Гнева и недоимок накопилось столько, что мне казалось излишним дарить ей еще и предварительные ласки. Но Анита тащилась, нравится, сука, вот он я, тащись. Причинять боль некоторым женщинам есть единственный способ доставить им удовольствие.

33

— Ты здесь надолго?

— На недельку, может, на две. Не знаю. Мне здесь хорошо… Подальше от моей матери, от братца, от Лолы.

— Подальше от меня.

— Да, Анита, мне хорошо, когда я далеко от всех, в том числе и от тебя. Но почему бы тебе не остаться здесь, не развеяться? Донна Лавиния будет счастлива с тобой познакомиться, и здесь есть еще такой Рикардо, он хоть и эмигрант, экстракомунитарио, но очень симпатичный парень.

— Я не понимаю этого твоего «но».

— Какого «но»?

— Забудем… ты расист!

— Как хочешь. Слушай, позвони этой своей наследнице и задержись здесь на пару деньков.

— Я ужасно устала, Леон, и потом, я просто не могу. Давай не будем торопиться, просто вспомним, как нам было хорошо в эти два дня. А когда вернешься, мы увидимся в Милане.

Я ехал, выставив локоть из окошка — мне хотелось, чтобы люди в Колле меня увидели — даже когда машина Аниты мчалась в облаках пыли, преследуемая собаками. Моя тачка по-прежнему стояла запаркованная на щебенке — швейцарский номер, диски «Роллинг Стоунз» на сиденьях.

На мне все еще был щегольский костюм, хотя в руках я держал холщовую рабочую сумку. После дня, посвященного целиком сексу и купаниям, мне безумно хотелось жрать, чего уж тут скрывать. На часах было чуть больше восьми, поэтому я решил сразу зайти к донне Лавинии. Я застал ее в компании с Рикардо перед тарелками с пичи, которую Мена приправила соусом ал-ла-нана — проще говоря, рагу из утки. Ну почему это каждое блюдо необходимо снабжать понятием? Впрочем, сегодня вечером я готов сожрать все и так, даже сырую требуху.

Донна Лавиния распорядилась принести еще одну тарелку, но вид у нее был недовольный. О причинах я мог догадываться, хотя, по большому счету, мне было решительно наплевать. Я исчез, никого не поставив в известность, я сбежал с виноградника, сбежал от взятых на себя обязательств.

— Мы уж думали, что ты больше не появишься, и мне было бы очень неприятно…

— Вы правы, донна Лавиния, но это было сильнее меня.

— Мог бы потратить одну минуту, чтобы предупредить нас.

— Бывают ситуации, когда у тебя нет даже минуты, жизнь зовет, и ты летишь.

— Жизнь это не только страсть, не забывай. Жизнь — это все твои поступки, все, чем ты полон… И если ты полон только любовью, то без любви ты пропадешь. Тебе останутся в удел лишь депрессия да скорби, которые следуют за любовью. Ну ладно, мы все-таки очень рады, что ты к нам вернулся, верно, Рикардо?