Завтра будет солнце - Лука Бьянкини (2008)

— Нет, у него никогда не было такой склонности, даже намека. Твой дед любил иногда сесть, написать что-нибудь, и еще он очень любил охоту. На охоте он чувствовал себя мужчиной, воином, это его сильно воодушевляло. Я помню, как его распирало от гордости, когда они с моим мужем приносили в дом ценную добычу. А когда им случилось подстрелить бекаса, так это вообще был незабываемый день.

— Что за бекас?

— Редкая дичь для здешних мест. Это такая птица, живет в Северной Европе, а в ноябре прилетает сюда…

— А что в нем такого ценного?

— Его очень трудно подстрелить. И еще бекасов невозможно разводить, как тех же фазанов, например. Когда они добыли бекаса, они находились во владениях Танкреди в Буонконвенто… Несколько недель спустя граф пригласил всех нас в замок на ужин. Это был такой вечер… А потом, через несколько дней мой муж скончался в результате несчастного случая, о котором я тебе рассказывала.

За столом царила почти сакральная атмосфера, даже Рикардо перестал есть, дабы не мешать рассказу перестуком вилок. Мена время от времени заглядывала в столовую, чтобы узнать, не пора ли забирать пустые тарелки, но основное блюдо так и оставалось нетронутым.

Пасту мы доедали в молчании, ни один из нас троих не считал нужным что-либо добавлять к рассказу. Меня продолжало крутить, несмотря на хорошее настроение. Было какое-то дурное предчувствие, от которого кровь начинала стыть в жилах, ведь дед был единственным носителем нашей фамилии, которым я, бесспорно, мог гордиться. Дед был единственным, кто мог читать в моем сердце, в то время как остальные только и делали, что давили на меня, заставляя выполнять их тупые схемы. Оловянные солдатики в плену условностей. Похоже, даже донна Лавиния уловила мое замешательство, потому что в скором времени поднялась из-за стола, сказав, что у нее неожиданно разболелась спина и что ей срочно нужно пойти прилечь. Она извинилась и, перед тем как уйти, мягко положила руку мне на плечо.

Мы остались с Рикардо одни, у обоих было ощущение, будто мы вырвались наконец из-под родительской опеки. Или сбежали от бабушки. Мы налили бокалы до краев, улыбнулись друг другу, а потом со смаком выпили это вино, которое, как и мы сами, было самцом. Мена казалась теперь более спокойной, она быстренько принесла нам лапшу в розмарине, у которой был такой вкус, нечто космическое, хотя, может, я просто проголодался. Мы набросились на лапшу и, мягко говоря, схомячили ее в мгновение ока, а потом на столе моментально оказалась добавка. Кому в этот момент было так же хорошо, как мне? Ну, уж конечно, не моему брату. Он позвонил как раз тогда, когда я клал в свой кофе сахар — последняя, третья ложечка — и звонок, умеет выбрать момент.