Седьмая вода - Галина Чередий, Алена Нефедова

Но, похоже, либо коза прекрасно понимает все сказанное, либо это на самом деле никакая не коза, а настоящий демон, как только что орал Арсений, гоняясь за ней. Каждый раз, когда мы, вроде, поджимаем ее вплотную к калитке, она повторяет свои выкрутасы и прорывается мимо нас обратно в цветники. Мы уже реально в мыле от беготни и злости, а Арсений практически в неадеквате. Он материт вероломную скотину на чем свет стоит и швыряет в нее всем, что попадается под руку. Таким бешеным я его только во время драк в юности видела.

И тут, в момент наивысшего накала страстей, во двор неожиданно влетает Настенка — дочка Леси и Шона — и ошалело обозревает Арсения, беснующегося и швыряющего комья земли в мохнатую гадость. Заметив девочку, коза, хромая одновременно на все конечности, кидается к ней и буквально прижимается, трясясь всем телом и достоверно изображая смертельный ужас. Эта рогатая скотина жалобно блеет тоненьким (то-о-оненьким!!!) голоском и несчастно заглядывает в глаза, словно умоляя о спасении. За спиной у девочки проявляются старшие Федоровы и шокированно замирают, молча осматривая общую картину разрушений.

— Дядя Сеня, ты зачем мою Маечку любимую обижаешь? — с упреком говорит Настя, дрожа нижней губешкой и едва не плача от жалости к невинному агнцу, прячущемуся за широкой спиной малышки от кровожадных супостатов.

— Да я ее… да она… — кипящий от злости Арсений явно не может подобрать слова, которые можно произносить при ребенке, и поэтому переходит на язык жестов, демонстрируя жажду убийства.

— Мы просто хотели отправить ее на место, — выступаю я вперед, перекрывая его пантомиму и давая ему время вернуться в разумное состояние. — Но у нас никак не получается.

Девочка смотрит на нас, как на двух великовозрастных беспомощных идиотов, и, гордо вскинув голову, очень зычно для такой малышки принимается подзывать рогатых демонов:

— Цып-цып-цып! — и двигается в сторону хоздвора, даже не оглядываясь.

Презрительно сверкнув на нас наглыми глазами, пресловутая Майка послушно трусит за ребенком, а за ней привычно подтягиваются и остальные козы.

Мы с Арсением стоим и молча провожаем это чинное несуетливое шествие взглядами и, когда Настена закрывает за козами дверь сарая, смотрим друг на друга, мягко говоря, офигевая. Девочка возвращается обратно и сверкает глазами на нас с таким упреком, что я ощущаю себя добровольным волонтером с бойни. Арсений, видимо, еще не в силах совершенно успокоиться, выглядит уже не столько злым, сколько растерянным.

— Это как же… но она же… — он обращается к Федоровым, а потом ко мне за поддержкой. — Нет, ну ты же все видела, Вась! Да вам экзерсиста вызвать надо, а не в сарай эту бесноватую закрывать! Вы только посмотрите, что она тут натворила!

— Седенький, да не переживай ты так! Все, в принципе, не так уж… — Леся обводит глазами двор еще раз, и ее оптимистичный порыв гаснет. — Мда-а-а… Короче, все равно не переживай, тебе это вредно сейчас.

Но Арсений, вместо того чтобы успокоиться, мрачнеет. Он всегда болезненно воспринимал любые свои поражения и явно сейчас переживает гораздо больше, чем следовало бы. Конечно, я понимаю, что ущерб нанесен колоссальный, и представляю, как расстроится Зинаида Ивановна, но мы постараемся все объяснить и компенсировать, так что не вижу причины по-прежнему еще стоять и закипать тут, как чайник. А именно это и происходит.

Шон тоже выглядит не слишком радостным.

— Да уж, Седой, теперь у вас два варианта: или сбежать и сделать вид, что вас тут не было, или можете смело считать себя рабами на плантации, пока гнев моей любимой тещи не утихнет, — усмехается он. — А жить вас определят к тем же самым козам, причем с тестем в придачу. Считай это проживанием на своей шкуре эпичного «изгнания из Эдема».

— Послушайте, ребята, это я виновата, — влезаю я не подумавши и тут же краем глаза замечаю, как напрягается и агрессивно прищуривается Арсений.