Седьмая вода - Галина Чередий, Алена Нефедова

Я сперва было подумал, что мне как-то недосуг быть временным исполняющим обязанности сторожа и козьего перехватчика в одном лице, но потом вспомнил, что все равно, пока Василиса не проснется, двинуться никуда не можем. Отцовский телефон я помнил наизусть, конечно, так же, как и все офисные номера вместе с сотовыми ключевых сотрудников, но успел выяснить, что моего мобильного рядом не наблюдается, а Васькин если и есть, то рядом с ней. Так что все равно надо было дождаться, пока моя краса длинная коса проснется.

Вообще-то по идее меня должна была нервировать и бесить сложившаяся ситуация и то, что я на данный момент совершенно лишился над ней любого контроля. Но почему-то здесь, в этом тихом живописном месте, негативные эмоции и желание все контролировать уступили место какому-то неторопливому покою, которым вдруг захотелось наслаждаться и дальше. Этот самый покой и умиротворение были буквально осязаемы во всем: в не пафосном уюте, во вкусных домашних запахах, негромких звуках, производимых самой природой и медленно просыпающимися людьми в округе, в неторопливых, точно выверенных движениях Лесиных родителей, выполняющих нелегкую и может для кого-то монотонную и скучную работу на своей земле. Они вообще оказались совершенно особенными, даже, я бы сказал, завораживающе прекрасными для меня. Но не в смысле физического совершенства, который подразумевается по привычке при слове «красота». От этих людей исходило глубинное всеобъемлющее тепло на каком-то первичном, очень правильном уровне. Да, именно правильном. Они настоящие, живые, открыто излучающие заботу и любовь к жизни. Не такую, как принята сейчас, когда любить жизнь — это проводить все отпущенное тебе время в поисках новых впечатлений, сиюминутных удовольствий, не обременяя себя ничем и никем, оправдываясь пустыми словами, мол, живешь лишь раз и нужно взять все, что только можешь. Исходящее от этой пожилой пары незримое сияние представлялось чем-то основательным, истинным, вызывающим восхищение и желание не только как можно дольше находиться рядом и впитывать эти вибрации, но и научиться самому вот так излучать их на все, чего касаешься: на вещи, создаваемые своими руками; на растения и животных, взращиваемых с полной самоотдачей; на близких, которым отдаешь все, себя в том числе, не жалея, не отмеряя, не дозируя. Эти люди жили наружу, не напоказ, как принято сейчас, выпячивая достаток и понты, а именно наружу, делясь своим теплом так просто, будто это самая естественная вещь в мире. И в моей голове вдруг сама собой сложилась картинка — мы с Васькой вот такие же седые, отмеченные возрастом, но по-прежнему рядом, беззлобно ворчащие и подкалывающие друг друга, обсуждающие дела детей и внуков и излучающие любовь, ту самую что «навсегда». Выдержавшую все невзгоды, сгладившую уже все наши углы, срастившую безвозвратно. Любовь, которой не требуется слов, эффектных жестов, вообще никакой демонстрации. Ту самую, когда с другим человеком себя просто не представляешь, да, собственно, никогда и в голову не приходит даже думать в эту сторону…

Эк меня заносит-то в фантазиях!