Агония - Оксана Сергеева (2018)

— Вадя, молодец, ага… ё*нул этого недоумка… а то у меня аж истерика началась… я ж их видела, только не поняла ничего, пока добежала, он ее в машину затолкал… я в панику: чего делать-то? Все, думаю, Шамрай меня точно повесит… — потерла вспотевшие ладони о колени.

— Я сама тут в истерике. Пойдем, — наконец улыбнулась Света.

— Куда?

— За едой! Куда… Истерики истериками, а покушать надо. Сюда все принесем. Я же ждала их. Думала, они ко мне зайдут — посидим, поужинаем…

— Конечно-конечно, — закивала Алиса, поспешив за ней.

Когда Регина и Вадим спустились в кухню, ужин был накрыт. Света раскладывала вилки; Алиса, поставив локоть на стол, уперлась подбородком в ладонь и о чем-то увлеченно рассказывала. Чарушина не сомневалась, что девушки найдут общий язык. Правда, подругу она сразу предупредила, чтобы та не пугалась, если вдруг почувствует негатив или недружелюбие. Это обманчивое впечатление — так Светка присматривается, чужаков отпугивает.

— Света, узнай, как там Рейман.

— Как я узнаю? — нахмурилась Светлана, услышав просьбу Регины.

— Как-нибудь. Придумай что-нибудь. Света, не тупи, я не о Реймане беспокоюсь!

— Вадь, а ты этого энтомолога доморощенного сильно пристукнул? — спросила у брата.

— Не помню, — ответил он, что заставило сестру измениться в лице.

Она схватила телефон со стола и тут же вышла из кухни.

Злость — отменная сила, способная не только своротить горы, но и свернуть разум.

Свой разум Шамрай почти потерял, когда Рейман открыл ему дверь. Но началось все гораздо раньше. Началось все, как только он вернулся в Москву, и Регина встретила его слезами. Впустила в квартиру и, бросившись на шею, расплакалась. Бывает, что и от радости плачут. Но ее слезы были не радостными. Плакала она отчаянно, будто жаловалась. Без слов жаловалась — только слезами. Он уже тогда понял: что-то не так. Что-то случилось, пока его не было.

— Рейман в реанимации. Пока без сознания, — ровным голосом сообщила Света, вернувшись через некоторое время.

— Бл*ть, это кто ж такой добрый — в больницу его упер, — с презрением усмехнулся Вадим и тут же получил ответ на свой вопрос.

— Мамашка. Я ей и позвонила. Хотела сказать, мол, случайно номер набрала, но не успела, она мне сама все с ходу выдала.

— Что она тебе выдала? — встревожилась Регина, до сих пор внутренне содрогаясь от пережитого омерзения.

— Охала, какое несчастье… плакала, что вне себя от горя, не знает, что произошло, будет потом разбираться… главное, чтобы Владик пришел в себя.

— А про меня она ничего не сказала? Она же знает, что я там была! Она это знает! Значит, из-за чего все произошло, она тоже знает! — быстро заговорила Регина, как спохватилась.

— Киса, не нервничай. Ничего не будет, не переживай. Забудь о нем, — Вадим сжал ее руку, пытаясь охладить быстроту слов. Не надо ничего никому доказывать, они в этом не нуждаются.

— Главное, чтобы ты забыл, — проворчала Киса, намекая на бешеную ревность.

— Легко. Я даже к нему больше не ревную.

— Угу, чего к трупу ревновать.

— Не в этом дело. Я ревновал, когда видел в нем человека. А то, что он сделал, уже не по-человечески. За это убивать надо. И оправдания этому нет.

— Боюсь, Вадим, у него оно есть. Псих он.

— Оно и понятно.

— Нет, он реальный псих. Он таблетки какие-то жрал. И, по-видимому, сидит на них давно. И мать это знает.

Лицо Вадима отразило далекое неверие, но спорить он не стал.

— Я думал, он под кайфом.

— Нет. Мать ему орала в трубку, спрашивала, пил он таблетки или нет.

Все замолчали. Сказанное Региной никого не удивляло и тем более не шокировало. Скорее, это объясняло неадекватное поведение Реймана. Его безумную жестокость.

— Алиса, ты, кажется, коньяка хотела? — спросил Вадим.