Если о нас узнают - Кейл Дитрих, Софи Гонзалес

От этого мимолетного проявления внимания по моей коже бегут мурашки. Возможно, он первый человек, который по-настоящему меня видел. Настоящего меня, вместе с той частью, которая иногда думает о парнях. И прямо сейчас я не хочу находиться рядом с ним. Я хочу поступить так же, как с Эриком и Ли: отдалиться, пока чувства не пройдут. Еще никогда не был настолько уверен. Так что сейчас все иначе.

Все глазеют на нас, даже гид.

– Ничего, – отвечаю я, – просто глупая шутка.

Раньше он бы спросил меня, что это была за шутка. При всей утонченности Рубена его чувство юмора зачастую было весьма грубым, и то, что он смеется над чем-то глупым, всегда радовало меня больше, чем что-либо.

– Ох, – говорит он. – Конечно. Неважно.

Сердце уходит в пятки, когда в голову прокрадывается ужасающая мысль. Я был так зациклен на личном пространстве и попытках разобраться в себе прямо перед Рубеном, который пытался подтолкнуть меня к разговору, что мне даже не пришло в голову, будто парню это больше не нужно. Он ведет себя иначе. Раньше он хотел все выяснить, обсудить.

Что, если я слишком долго тянул?

Что, если я оттолкнул его слишком далеко?

Вы, наверное, думаете, что я уже привык к фотосессиям.

Это не так.

Я никогда не умел позировать и чувствовал себя крайне неловко. К тому же, учитывая, что в последнее время я сомневаюсь во всей своей жизни, а отношения с Рубеном пошли под откос, последнее, чего я хочу, – оказаться под прицелом камеры, которая навсегда запечатлит этот момент.

Я хочу в полном одиночестве лежать в постели, вооружившись грустным плейлистом и тоннами шоколада. И все же я здесь, вынужден раз за разом изображать улыбку, в то время как Рубен обращается со мной как с коллегой, с которым он просто обязан быть вежливым, потому что так положено.

Пенни наносит последние штрихи его макияжа. Не обязательно быть геем, чтобы заметить, как потрясающе он выглядит. Темно-фиолетовый пиджак идеально сидит на нем. Он выглядит как настоящая суперзвезда. Я знал, что он ею станет, когда мы еще были в лагере. Рубен шутит, и Пенни смеется. Возможно, он больше никогда не заставит меня так непринужденно смеяться.

Я не хочу, чтобы он смотрел на меня, но в то же время это все, что мне нужно. Мне кажется, что я сейчас умру, если он не сделает что-то характерное для прежнего Рубена.

Я хочу подойти к нему и что-нибудь сказать. Чтобы он перестал вести себя так, будто совсем меня не знает. Но я не могу. Мы на работе, и он еще больше расстроится, если я сделаю что-то, что может этому помешать. Или, может быть, я просто боюсь произнести слова, от одной мысли о которых у меня начинается приступ паники.

Я могу быть бисексуалом.

– Зак?

Я возвращаюсь в реальность. Передо мной стоит ассистент и протягивает пиджак.

– Прошу прощения, спасибо.

Беру одежду и натягиваю на себя. Пиджак сшит из черной кожи и похож на безразмерный верх от костюма, из-за чего он выглядит круто и в стиле панк. Мои волосы зачесаны назад, Пенни нанесла макияж, включая фирменную подводку группы Saturday. Для промо нового альбома она более незаметная, но все равно присутствует.

Я смотрю на Рубена. Я надеялся, что он взглянет на меня; мне даже показалось, что я заметил это краем глаза, когда разговаривал с ассистентом, но мне не повезло. Парень глядит мимо меня, на собранные декорации.

Пожалуйста, посмотри на меня, Рубен. Улыбнись мне. Убеди меня, что все будет хорошо. Заставь меня поверить, что я не все испортил.

– Я это не надену, – голос Джона прерывает мои мысли.

Он держит в руках голубую рубашку из тонкого, похожего на сетку материала.

– Давай, – говорит Виктор. – Ты будешь выглядеть великолепно!

– Я буду выглядеть голым.