Если о нас узнают - Кейл Дитрих, Софи Гонзалес

Боюсь, что Рубен видит меня насквозь и знает, что я хочу поговорить о поцелуе. Ему это не нравится, поэтому я решаю отклониться от первоначального плана.

– Выглядит круто, правда? – Я указываю на карту.

– Это точно, очень круто.

Исправь все. Исправь все.

– Мне нравится искусство.

Ради всего святого. Я оглядываюсь в поисках окна, из которого смогу выпрыгнуть.

– Л… ладно?

– Я просто имею в виду, что именно этот вид искусства мне нравится. Это здорово, понимаешь? Некоторые картины мне не нравятся. Например, работы Пикассо или нечто похожее.

– Тебе не нравится Пикассо?

– Честно говоря, нет. Его картины какие-то кривоватые и странные. Но эти работы… замечательные. Они мне нравятся.

Я хочу умереть.

– Серьезно? – его голос легкий и воздушный, слишком невинный. – Некоторые из этих работ весьма фаллические. Не думал, что тебе такое нравится.

Мои щеки горят так, будто меня запихнули в духовку.

– Эм, да, фаллическое искусство – это не совсем мое. Но в любом случае… Эм.

– Зак, ты в порядке?

– Я больше не знаю.

Рубен разглаживает ткань пальто, затем отворачивается и ускоряет шаг, чтобы догнать Джона.

Я стою в стороне и смотрю, как он уходит, не в силах сдвинуться с места. Раньше Рубен был моим самым близким человеком, а теперь он меня терпеть не может. В этом есть и моя вина. Если бы я только знал, чего хочу, то смог бы все исправить.

Мы входим в Сикстинскую капеллу, и здесь, конечно же, невероятно красиво. Но я даже не могу насладиться увиденным, потому что между мной и Рубеном все наперекосяк. Я бы хотел забрать тот поцелуй обратно. Почему я должен был прийти и все так испортить? Почему не смог остановиться? Я уже поступал так прежде. Это было бы так же просто, как удалить его фотографию, как подавить неприятную мысль.

Я замедляю шаг, когда искра озарения проскакивает в голове.

Отключиться. Подавить все мысли.

Правда ли, что я не влюбляюсь в парней так же сильно, как в девушек? Или правда заключается в том, что я искореняю и игнорирую эти мысли, как только они появляются в голове?

Я думаю о Ли. Об Эрике. О Рубене и его фотографии.

Удалить. Удалить. Удалить.

Я создал между собой, Ли и Эриком огромную пропасть, как только заметил, что влюбляюсь в них. Мне казалось, что это самый разумный поступок. Я буду избегать их до того момента, пока чувства не исчезнут.

Внутри расползается знакомое чувство всепоглощающего ужаса. Этому есть объяснение, и, возможно… Нет, этого не может быть. Я бы знал. Я бы знал.

Но что, если я действительно знаю? Что, если это пугает меня до смерти?

Может быть, я подавлял себя все это время? Что, если всю жизнь я избегал этого, потому что мне казалось, если я буду думать слишком много, то это окажется правдой. И все усложнит.

Серьезно, могу ли я быть…

– Эй, Зак, – Энджел окликает меня, указывая на «Сотворение Адама».

Я так благодарен парню за то, что он отвлек меня от этих мыслей, что готов его обнять. Перевожу свой взгляд туда, куда он указал. Смотреть на одну из самых известных картин в мире просто немыслимо. Я знал эту работу всю свою жизнь, но сейчас она здесь, прямо перед глазами. Я чувствовал себя точно так же, когда вживую встречал свои любимые группы, пока это стало почти невозможным из-за Saturday.

– Что?

– Этот чувак такой толстый, – шепчет Энджел.

Он указывает на Адама. Впервые за последние несколько дней с моих губ срывается искренний смех.

Но это еще не все. Он шутит так глупо только тогда, когда видит, что я подавлен. Мы никогда не произносим этого вслух, но я знаю, что он рядом. Это похоже на вопрос «Ты в порядке?», который Энджел никогда не произнесет.

– Что смешного? – спрашивает Рубен, оглядывая нас.