Если о нас узнают - Кейл Дитрих, Софи Гонзалес

Я немного удивлен, что он ведет себя как ни в чем не бывало после нашего последнего разговора. Но это Энджел. Я гляжу на Джона, чтобы узнать, разделяет ли он мое мнение, но парень не смотрит в мою сторону.

– Не могу пожаловаться.

– Еще бы, – говорит он, переводя взгляд с меня на Рубена и поигрывая бровями.

– Еда готова, – заявляет отец Рубена, явно желая сменить тему. – Подходите и накладывайте.

Он приготовил кучу грибных бургеров, а также множество гарниров и соусов без мяса, потому что сейчас он вегетарианец. По словам Рубена, он постоянно сидит на диетах, но все они длятся не больше месяца.

После обеда мы все идем в домашний кинотеатр, чтобы посмотреть видео Overdrive. Родители Рубена, даже не спрашивая, оставляют нас вчетвером. Это стало нашей традицией с самого первого клипа. Джон нажимает на кнопку в телефоне, и на экране проектора появляется первый кадр с неоново-красным словом «Overdrive» на фоне ночного неба.

– Готовы? – спрашивает Джон.

– Подожди, – произносит Энджел. – Сначала я хочу кое-что сказать.

Мы все резко замолкаем.

– Ну же, – говорит Энджел. – Я только что прошел курс реабилитации, я не при смерти.

Джон скрещивает руки.

– Просто реабилитация, да? Ничего особенного?

– Я скажу об этом позже. Но сначала я хочу извиниться перед тобой, Джон.

Джон выпрямляется и выжидающе поднимает брови.

– Я вел себя… Очень дерьмово по отношению к тебе. Мой психотерапевт называет это неконтролируемым гневом. Кто бы мог подумать?

Джон мнется возле телевизора, явно не зная, что делать и куда деть свои руки. Внезапно меня осенило. Не припомню, чтобы Энджел когда-либо раньше извинялся.

– Ты сказал, что ненавидишь меня, – отвечает Джон.

– Я не ненавижу тебя. – Энджел кусает губу. – Я люблю тебя. Я люблю всех вас. Я просто… Все было так хреново. Я был зол и чертовски напуган, и я думал, что ты хочешь причинить мне боль. Я не понимал истинной причины. Честно говоря, мне понадобились недели, чтобы осознать это. У меня было много времени на раздумья. – Он слабо улыбается. – Это не оправдание, и вы не должны меня прощать. Я бы, наверное, не простил. Но я безумно сожалею о том, что сказал в тот раз.

Джон долго смотрит на Энджела, рассматривая того с головы до ног. Его выражение лица настолько бесстрастно, что я начинаю задаваться вопросом, не зашел ли Энджел слишком далеко. Может быть, для Джона это было непростительно.

Затем выражение лица Джона меняется.

– Я скучал по тебе, – говорит он. – Я так рад снова тебя видеть, чувак.

Энджел вскакивает на ноги так быстро, как только может с его хромотой, и парни крепко обнимают друг друга.

Обхватив Джона руками, Энджел смотрит на нас через плечо.

– И вы двое. Черт. Знаю, что я был настоящим козлом во время всего тура, и я знаю, что сорвался. Это подпортило вам обоим жизнь. Простите меня. Черт возьми, я сожалею обо всем этом.

– Все в порядке, – отвечает Рубен. – Но спасибо за извинения.

– Да, спасибо. Ты настоящий говнюк, – добавляю я с ухмылкой.

Энджел отходит от Джона.

– Дело в том, что наркотики были даже не для развлечения. Я принимал их, чтобы перестать чувствовать постоянную критику и контроль, но все пошло не по плану, и я не мог остановиться. Когда тебе удается завязать, так трудно говорить об этом в трезвом состоянии.

Не хочу принимать наркотики, но я понимаю мотивы Энджела. Если бы я мог принять таблетку и остановить ощущение постоянного, непреодолимого давления, хотя бы на мгновение. Это манит.

– Эй, у меня серьезный вопрос, – говорю я, поворачиваясь к Энджелу. – Когда ты был под кайфом, ты сказал что-то о том, что хочешь, чтобы тебя звали Ричи. Нам так тебя называть? Потому что мы можем.

Парень кажется ошеломленным.

– Я реально это сказал?

– Да.

Он обдумывает услышанное, затем пожимает плечами.