Нельзя - Лаура Тонян

— Я был бы действительно счастлив, не будь тебя и твоей чертовой мамочки в нашей с отцом жизни. В нашей жизни. В моей, — выронил он чуть громче, — выстроенной и распределенной жизни!

Я почувствовала, как в тот же момент мои глаза наполнились слезами. Мне пришлось приложить немало сил, чтобы не позволить им пролиться. Я выдохнула и плотно закрыла веки, тогда как Алистер возобновил тему, которая прямо-таки распарывала мне внутренности.

— Это было ошибкой. — Он объяснился: — То, что произошло той ночью… Это ничего не значит!

— Тогда почему ты кричишь? — отважилась спросить я. — Почему выходишь из себя?

Алистер и вовсе взбесился и вдруг ударил ладонью по крыше машины, чем безумно меня напугал. Я едва дышала, когда он склонился ниже, чтобы прошипеть сквозь зубы:

— А какого хрена ты действуешь мне на нервы?!

Я грубо и дерзко отпихнула его от себя, неистово прокричав:

— Лучше бы и вправду нам не знать друг друга!

Он смотрел на меня пристальным, немигающим взглядом.

— Я правда ненавижу тебя! — А после я отчеканила, жестикулируя рукой с соединенными пальцами: — Ненавижу. Тебя.

Алистер неоднократно кивнул, спрятав ладони в карманах светло-серых брюк. Он вспотел. Мне с самого начала было непонятно, зачем он надел облегающий блейзер поверх рубашки. Зачем в такую жару он так стремился соблюдать дресс-код? Наверняка ему было чрезвычайно важно следование правилам, которые он сам создал для самого себя. И я любила этого педанта. Я всем сердцем любила его. Своими словами он калечил и разбивал меня, но я не могла прекратить зависеть от него. Он воистину был моим наркотиком. Моим кокаином.

— Это хорошо, — закивал головой Алистер.

Он глядел себе под ноги, будто не осмеливаясь вновь взглянуть на меня.

— Это хорошо, — повторил Шеридан. — Очень хорошо.

А потом, подняв голову, он вперил в меня пронизывающий взгляд пепельно-серых глаз. Губы его сложились в горькую усмешку.

— Я хочу… — принялся он изъясняться, но вдруг замолк. Очевидно, что начать заново ему было дьявольски трудно. — Я хочу, чтобы ты ненавидела меня.

Я не имела представления, что делать и что говорить. Как себя вести? Сесть обратно в машину и ждать, когда сам водитель окажется за рулем и отвезет меня туда, где я должна сейчас быть. И именно так я и поступила, как бы это ни было тяжело, потому что ничего другого мне не оставалось. Мы ехали молча больше пяти минут. Я была бы рада включить радио или чтобы это сделал Алистер, но он бездействовал, просто вел машину. А я не могла пошевелиться. Я чувствовала себя так, словно едва держу в руках остатки своей гордости, и если хоть немного пошевелюсь, все к чертям рассыплется.

— Прости меня, — неожиданно заговорил Алистер, сосредоточенно пялясь на дорогу.

Я непонимающе вытаращилась на него, но как же мне больно было смотреть на него! Пришлось отвернуться. После смерти отца я не думала, что что-то либо кто-то может причинить мне страдания, однако это произошло. Я сжала ладони в кулаки, когда Алистер произнес следующее:

— Прости, я обязан был держать себя в руках, но я дал тебе надежу и… Я очень виноват перед тобой, Джос.

— Замолчи, — только и удалось выдать мне охрипшим от непролитых слез голосом.

— Это случайность, понимаешь? Я повел себя как мужчина, я не мог тогда иначе, но это не значит ровным счетом ничего, ты же понимаешь?

— Заткнись, — пробормотала я.

Господи, мое унизительное состояние росло в размерах. Оно стало огромным, и Алистер всего лишь усугублял положение. Он не помогал. Даже не знаю, почему он считал, что мне станет легче от его дурацких объяснений. Мужчина, которого я любила, оправдывался. Он давал ответы, почему в ту ночь целовал меня, трогал меня… Но я не задавала вопросов. Я не… Я не спрашивала. Я не хотела знать.

— Нет, Джос, — Алистер тяжело вздохнул, — ты не должна думать, что я питаю к тебе чувства. Я не хочу, чтобы ты лгала сама себе.