Гнилое яблоко - Литтмегалина (2020)

Ощутив его твердые пальцы на своей коже, я на секунду поверил, что он сможет удержать меня от этого унижения – плакать здесь, как ребенок. Не могу выдерживать все это больше, просто не могу терпеть, чтобы и дальше меня медленно разрывало на клочки. Затем в моем горле что-то сжалось, тут же болезненно расправилось, и я услышал свой резкий хриплый выдох.

– Брось, – снова сказал Отум и, приподняв меня, прижался своими разбитыми губами к моим. Его слюна была соленой от крови, язык шершавый, как наждак.

Еще секунду мы соприкасались носами, потом Отум нехотя отстранился.

– Может, это даже серьезно, – задумчиво пробормотал он, дотронувшись до своих губ кончиками пальцев. – Знаешь, у меня так сильно второй раз в жизни. Или еще сильнее…

Я смотрел на него, не отрываясь, чувствуя, как по моему лицу расплывается нелепая полубезумная улыбка. Отум вернулся, настоящий Отум. Я подумал, что лучше мне не высказывать это. Но все же сказал:

– Я скучал.

И он ответил:

– Я тоже.

Вполне нормальный разговор между людьми, которые только что набрасывались друг на друга с бешеной яростью и решимостью уничтожить. Если бы я действительно убил его… не представляю, как смог бы с этим жить.

25. Вода, призраки и дитя зла

Отум следовал за мной в счастливой бездумности, и, кажется, ему было все равно, куда мы идем. Тишина сплеталась в прозрачные потоки, но постепенно ее замутил шум. Как и мою прояснившуюся было душу. Была такая песня по радио, называлась «Желание тишины». Как можно петь про желание тишины, если музыка разрушает тишину?

Страх за Миико отравлял мою радость. Наверное, я должен думать о себе, а не о Миико. Может быть, об Отуме, хотя это спорно. Если Миико сейчас слоняется где-то по Долине, я не представляю, как его искать. Хотя один ориентир у меня все же был. Он упомянул, что куда бы ни пошел, каждый раз возвращается к колодцу. Эта фраза давала мне ощущение надежды. И одновременно усиливала предчувствие утраты.

Когда я снова посмотрел на Отума, его сияющее лицо уже погасло. Я понимал, что с ним происходит.

– Лучше спрашивай меня о чем-нибудь, – попросил он. – Чтобы, отвечая, я не смог забыть, что я это я.

– Почему ты скрываешь свое настоящее имя?

– Не то чтобы скрываю. Я просто не воспринимаю его, как собственное, и поэтому избегаю им пользоваться.

– Вот не назвали тебя «Гардата». Глупые родители, не сумели предположить, что ты потечешь по тирану трехсотлетней давности.

Отум едва заметно усмехнулся.

– Наверное, мне придется оставить эту идею… ну, знаешь, со сверхсилами и прочим…

Я взглянул на него долго и пристально и заметил, что он нервничает.

– Отум, ты убивал когда-нибудь?

Он ответил моему вопрошающему взгляду. Выдержал секунду, затем отвернулся.

– Однажды я был близок… но не стал.

– Расскажи мне.