Гнилое яблоко - Литтмегалина (2020)

Позже я стал натыкаться на пришлого чужака практически повсюду. Я мог верить в случайность этих встреч, но не после того, как Отум вдавил меня в стенку, прижимаясь ко мне всем телом в акте притворной агрессии. Все эти игры с подчинением меня мало развлекали. Я ему вдарил, и с того эпизода между нами началась вражда.

(сейчас эти воспоминания кажутся почти идиллическими)

– Ты просто взбесил меня манерой держаться сам по себе и высказывать свое мнение по любому поводу. Но и понравился мне с самого начала, – Отум ухмыльнулся. Одного из заостренных клыков не хватало. Волк матереет.

– Держусь сам по себе, – пробормотал я. Сто мыслей одновременно возникли в голове и сразу перемешались так, что ни одной не разобрать. – Может быть, в этом-то и дело? Ты хотел быть другим человеком… Миико не хватало сил оставаться собой. Я же в Рарехе привык жить в вечном сопротивлении – не хочу быть, как мой отец, как моя мать, как все там. Я натренировался ставить блоки. Возвращаясь к ролям… Миико стал жертвой, ты – агрессором. Я же перемерил сотню шкур… и сбросил их все. Так же, как когда я пишу – переключаюсь из одного персонажа в другого, но в итоге всегда возвращаюсь в себя, – я потер лоб, пытаясь успокоить усиливающуюся боль. – Как же я устал думать о том, что происходит здесь… вода и призраки…

Вода.

Мне неожиданно вспомнилась статья, прочитанная в замызганном, покореженном дождями журнале, который я подобрал на веранде толстяка Нимуса. До этого я красил крышу, и настроение после вдыхания токсичных испарений было самое дурашливое. Расслабляясь на веранде, я вытянул ноги, закурил спертую у Нимуса папиросу и, раздирая слипшиеся страницы, читал первую попавшуюся статью. Каждая вторая строчка вызывала у меня приступ глумливого смеха, хотя на самом деле ничего смешного в статье не было.

Автор рассуждал про молекулы, заряды, поля и прочее, во что после пяти часов на раскаленной крыше мне было не врубиться. Но в суть я въехал: он утверждал, что вода каким-то образом сохраняет в себе эмоциональную атмосферу окружающего ее пространства. Помню, мне подумалось, что автор (у него было неуклюжее роанское имя) еще с той придурью. Он расставлял стаканы с кристально чистой дистиллированной водой на скотобойнях, в тюрьмах, в хосписах и прочих ужасных местах, а потом помещал в нее несчастные микроорганизмы, чтобы позже с торжеством обнаружить, что под влиянием набравшейся негатива водички они проявляют признаки дискомфорта, а то и – еще лучше – дохнут. Ну или с плохо скрытой досадой убедиться, что его бредни не нашли подтверждения, и микроорганизмы омерзительно бодры и здоровы.

Казалось, восприимчивость воды в большей степени зависела от места проведения эксперимента, чем от качества самой воды, но он не смог найти этому объяснения, как не удалось ему и выявить каких-либо химических или физических различий в «заряженной» и сохранившей «нейтральность» воде.

Все же на основе своих экспериментов он сделал вывод, что вода обладает некой «памятью» и даже способна делиться информацией с «чистой» водой. Тогда я не воспринял эту дичь всерьез, сочтя статью блажью очередного эзотерика, прикинувшегося ученым. Сейчас же в голове настойчиво стучала мысль, что в составе человеческого тела тоже присутствует вода. И если физиологические жидкости способны меняться под влиянием воды из Долины, выпитой и впитанной кожей, то…

Отум пытливо всматривался мне в глаза.

– О чем задумался?

Я кратко и путанно пересказал ему прочитанное в журнале, однако он все же что-то понял, потому что пришел к сходным выводам и уточнил:

– То есть, нас нашпиговали всем этим дерьмищем, которое здесь повсюду?