Гнилое яблоко - Литтмегалина (2020)

Добравшись до дуги полуразрушенного круга, я оставил в нем божка и снова отполз, ощупью отыскивая разбросанные камни. Отум вопил так, будто с него живьем сдирали шкуру. Я складывал горку из камней невозмутимо, будто со скуки играл с кубиками сахара на кухонном столе. «Делай свое дело, не обращая ни на кого внимания». Этот навык и раньше помогал мне выжить.

Собрав достаточно камней, я вполз в границы круга. Внутри будто бы было чуть теплее, чем снаружи. В грудь мне давил идол, оказавшийся подо мной – пустяковое неудобство, когда из глаз текут то ли слезы, то ли кровь, кожа обожжена, а в какое месиво я превратился внутри, и думать не хочется. Все же я вытащил идола из-под себя и поставил перед собой. С учетом моей коленопреклоненной позы это выглядело так, будто я решил ему помолиться. Я бы не сделал этого, даже если бы мне пообещали ежегодно выплачивать сумму в размере его полной стоимости. Что за гнусная, сочащая злом тварь…

Медленно и аккуратно я располагал камни на местах, заново выстраивая разрушенную окружность. Вскоре круг был почти завершен, но я знал, что его пока не следует замыкать. Как и свою голову. В любой ловушке важна приманка. В этой приманкой являлся я. Обычно я отталкивал Долину. Сейчас я схватил ее и потянул. Я настроил себя, превратил себя в радио. Принимал сигнал практически без помех. Почти утратил сознание, уподобившись вещи.

Плотная темнота сдвигалась и медленно вращалась вокруг меня. Мне казалось, я нахожусь в башне. Или на дне колодца. Крики Отума затихли. Прежде звуки Долины казались мне хаотичными, но сейчас они сложились в единый ритм, частый, как биение испуганного сердца. Сердце… Мои ладони, лежащие на земле, ощущали поднимающуюся из глубины пульсацию. Долина живая, да, теперь я в этом уверен. В собственной голове я отчетливо услышал: «Боги существуют».

Они бродили в предрассветном сумраке, деловито переговариваясь, как будто не осознавали всей опасности обстановки. Сдержанное официальное выражение на их лицах не сочеталось с их простецкими свитерами и джинсами, и уж тем более с их мыслями: «Боги существуют. Это не плохо, но от этого так много проблем. Нужно добиться закрытия, под любым предлогом, пока не найден способ смыть разлитую кровь, из которой еще вырастут такие страшные цветы, что мало не покажется». Один обрисовал пятерней спираль в воздухе. «Ураганчик, надо ставить, здесь». Второй кивнул. Его глаза были пронзительно голубыми.

Похоже на погружение в сон… но без уверенности, что проснешься. Я могу видеть себя любой из сотен пар глаз, но едва узнаю свое лицо. Вся Долина оплетена одной сетью… потяни за верную нитку… и, медленно распуская, протянешь всю сеть сквозь игольное ушко. Услышишь каждое слово, даже произнесенное шепотом… почувствуешь каждое прикосновение и каждый порез… и почему-то порезов здесь больше, чем прикосновений.

Последней мыслью, еще принадлежащей мне (пусть я и не могу быть полностью в этом уверен) была: «Это как пропустить тонну воды сквозь трубочку для коктейля».

(лишь ощущения)

Когда я вонзил в землю скрюченные пальцы, ощущая проходящий сквозь меня поток боли, я увидел, как огромное, громадное существо падает так же, как я, и внутри его горит боль, интенсивнее моей в миллионы раз. Как я сейчас, оно царапает землю,

(ПАЛЬЦЫ)

обезумев от страдания, и оставляет глубокие борозды. Жизнь вытекает из него вместе с каплями крови. Затем, сжимаясь, оно перестает быть богом, и остается лишь умирающая женщина, лежащая на краю обрыва.

Вращаясь, чернота стекала в меня, как вода в сток раковины, и уходила в землю. И когда во мне ничего не осталось, я рывком покинул пределы круга. И придвинул последний камень, замыкая его.

24. Нападать и защищаться