Гнилое яблоко - Литтмегалина (2020)

Отум выудил из кармана сложенный вчетверо листок и развернул его, всматриваясь в нарисованные на нем каракули.

– Там дальше должны быть дома.

– Дома? – удивился я. – Здесь кто-то живет?

– Пытались. Дома давно заброшены.

По угасшей во мне искре надежды я понял, что хотел бы наконец добраться до людей. Странно. Жизнь в Рарехе приучила меня видеть в людях главным образом источник потенциальных неприятностей.

– Когда дойдем до домов, можете расслабиться. Там я заберу то, что мне нужно, и идем обратно.

Заберешь что? Я посмотрел на Миико. Тот лежал спиной к нам, свернувшись в плотный клубок. Об обеде никто не вспоминал. У них тоже подступала тошнота к горлу при одной мысли о еде? В моей голове настойчиво звенела мысль, что я отравился водой. Может вода в озере быть ядовитой? Если нет, то что отравляет меня? Мне плохо, и это не просто усталость. Я вытянул руки – пальцы дрожат, ногти посинели.

Если подумать, то и у Отума вид неважнецкий, но он так держится, что не поймешь, притворяется он или действительно не замечает перемен в своем состоянии.

– Где же это гребаное мертвое дерево, – пробормотал Отум. – Либо мы его прошли и не заметили, либо вообще идем не туда. Тропа заросла, иногда и не поймешь, есть она, нет ее.

Я посмотрел на листок, лежащий на бедре Отума. Бумага потертая и грязноватая, но качественная. Линии, проведенные синим карандашом. Наш путь отмечен жирной уверенной чертой. Дома грудой впереди. Чуть пониже от них дерево, похожее на маленький веник – художественные таланты Отума оставляли желать лучшего. За домами маленький квадратик, пересеченный крестиком, к которому Отум пойдет один. Еще выше бледно-красные буквы, напечатанные типографской краской. Я присмотрелся – Л.Т. Этот лист был вырван из дорогого блокнота, возможно, даже сделанного на заказ. Тогда буквы – это инициалы владельца. На всякий случай я запомнил их.

– Не старайся, – ехидно заметил Отум. – Инициалы не мои, клянусь.

– Чьи тогда?

– Ты его не знаешь.

– Миико, – позвал я. Тот не откликнулся. Я приподнялся и увидел, что глаза Миико закрыты. И тогда я шепотом спросил:

– Как тебя зовут, Отум?

– Смешной вопрос. Отум.

– Это не настоящее имя.

Отум вздернул верхнюю губу.

– Я считаю это имя настоящим. Мне нравится его звучание. Отум. Глухо, как удар в живот.

– Никто не считает настоящим, кроме тебя, – приглушенно бросил я.

Глаза Отума похолодели, и я понял, что нашел его болезненную точку. Но самое глупое для меня сейчас – давить на нее.

Все же я приподнял рукав его футболки.

– Это – твое имя?

Колючими неровными буквами: «Гардата». Похоже, он сделал татуировку сам. Узнаю руку мастера.

Отум не спешил с ответом.

– Это тоже не твое имя, – решил я, подумав.

– Нет, – осклабился Отум.

Заточенные клыки придавали его улыбке что-то звериное. Он был похож на волчонка, скалящегося, играя. Но что Отум способен кусаться, как взрослый волк, я не сомневался. В изгибе его верхней губы проявлялось высокомерие, но нижняя была полной, чувственной. Мне вдруг ужасно захотелось провести по ней языком.

– Это имя единственного человека, который что-то значит для меня, – после эффектной паузы заявил Отум, как всегда, напуская туману.

Мне не понравилось это заявление. Чересчур категоричное. «Единственный значимый человек». Ха. Я знал, что тоже значу для него что-то. Наглые, с металлическими искорками, глаза Отума вперились в мои, настаивая: «Спроси, спроси». Я спросил, но не о том, и успел заметить его поспешно спрятанное разочарование.

– Начисто лишен любопытства, – криво усмехнулся Отум.

– Отчего же. Просто собственное будущее волнует меня больше твоего прошлого. Итак, что это, Отум?

– Неужели ты думаешь, что я отвечу тебе прямо? Это что-то, что должен получить я и никто другой. Признаю, мой ответ малосодержателен. Можешь попытаться угадать.