Мухи - Максим Кабир (2021)

Саша заверила, что все нормально. Она думала о пустом, совершенно пустом доме посреди поля, как к нему с опаской приближаются люди, освещают факелами слепые окна, ризалит и фруктовый орнамент, а на кухнях, как на камбузе покинутого корабля «Мария Целеста», остывший кофе и нетронутый ужин.

Жильцы ушли, бесшумно ступая по бетонной лестнице.

Саша поблагодарила соседа и клятвенно заверила, что зайдет к нему еще, поболтать о былом, продегустировать какой-то особенный сорт чая.

– Прекрасный у тебя дедушка, – не кривя душой, сказала она.

Рома помогал ей поднять велосипед на второй этаж. В подъезде было тихо и сумрачно.

– Я же говорил! Главное, чтобы после его баек тебе снова не снились кошмары.

– Не забывай, я фанатка Эдгара По и Лавкрафта.

– Непознаваемый ужас! – прогудел Рома.

Они встали у Сашиного тамбура.

– А что стряслось с Георгием Анатольевичем? Авария?

– Нет. Все очень нелепо. Он полез за книгой на верхнюю полку и упал с табуретки.

– И сломал позвоночник?

– Блин, – задумчиво сказал Рома, – мы с родителями по сей день не знаем, что именно произошло. Он лежал без сознания в прихожей, в пяти метрах от табуретки. Такое чувство, что было землетрясение и деда швырнуло в сторону, как куклу.

13

Секреты и сны

В ту неделю Саше не снились кошмары. Наоборот, сновидения были приятными, про Рому, про его сильные и нежные руки. Они с мамой закончили ремонт в спальне, гостиной, на кухне, выдраили содой ванную комнату. Если раньше они ограничивались душем, теперь можно было поваляться в горячей водице вдоволь. И пускай ванная была далека от совершенства, как и коридор с отслоившимися обоями, остальная квартира производила хорошее впечатление. А до коридора они дойдут, дело времени.

По вечерам Саша гуляла с Ромой, они исследовали поля за станцией и противоположный берег Змийки. Наткнулись на цыганский самострой; целая слободка из фанерных хибар без окон. В накалившихся за день домишках сновала чумазая детвора, молодой цыган спросил, сверкнув золотым зубом, не надо ли чего пришлым.

«Боже, как же нам повезло с жильем», – думала Саша, с горечью разглядывая цыганский поселок.

Рома учил ее играть в шахматы. Еще они ездили на раскаленной как сковорода электричке в центр, и дорога не показалась ей такой уж длинной. Вечерний Шестин звенел колоколами, ездили трамваи, в бетонном чехле пенилась река, мутный от торфа приток Волги. Они катались на коньках и ели сэндвичи и картошку в «Биг-Бургере». Это Саше тоже приснилось потом: как Рома кормит ее соломинками фри.

Шестинцы, медленные, расслабленные, блуждали по проспекту вокруг памятника Ленину, наслаждались июльскими сумерками. Из десятков тысяч горожан одиннадцать человек проживало в степи, в доходном доме позапрошлого века. По дороге домой Саша задремала, опустив голову на Ромино плечо. За окнами электрички проносились поля, посадки и высоковольтные столбы, паслись коровы.

Мама повадилась ходить в гости к тете Свете, соседке. Они пили вино и говорили «о бабском». Саша представляла, что они поют под Стаса Михайлова или Челентано. Возвращаясь, мама пританцовывала. Саша давно не видела ее такой веселой и умиротворенной.

Она успела познакомиться (так или иначе) со всеми соседями. Во второй квартире обитала супружеская пара средних лет. Женщина работала парикмахером в салоне Речного микрорайона, а ее супруг – на комбинате. На третьем этаже, помимо симпатичной официантки Инны, проживали Абрамовы со своими детьми. Настя Абрамова была склочной и крикливой теткой за тридцать, оплывшей как свеча, в бесформенном сарафане. Периодически она вопила на детей, на своего мужа-военного или ругалась по телефону. Муж, типичный прапорщик, из тех, что смеются лишь над собственными шутками, уединялся за столиком, чтобы выпить пива.