Смерть на рассвете - Мейер Деон

— Мы знаем, что настоящее имя Йоханнеса Якобуса Смита — Рюперт де Ягер. Мы знаем, что он с Бюси Схлебюсом и еще одним человеком что-то делали для вас в 1976 году; могу только гадать, какие тогда совершались мерзости. Не знаю, при чем здесь американцы, но где-то по ходу дела они явно вмешались. Нам известно, что вы заплатили де Ягеру долларами и снабдили его фальшивыми документами. Мы знаем, что Схлебюс убил де Ягера. По моим подозрениям, Схлебюс убил его из-за денег. Но возможно, уничтожить де Ягера его попросили вы. Потому что де Ягер собирался признаться в прошлых грехах. Подробностей не знаю, и теперь они мне безразличны. Главное — у нас есть нечто общее. Мы все ищем Схлебюса. Вы, насколько я понимаю, хотите либо защитить его, либо заставить молчать. Или помешать ему совершить новое преступление. Отдел убийств и ограблений хочет засадить его за решетку. Разбирайтесь между собой сами. Нам же нужно только одно: завещание.

— Хотя бы подтверждение того, что такое завещание существует. Кроме того, важно знать, что в нем написано, — сказала Хоуп Бенеке.

— Верно, — кивнул ван Герден. — И, давайте говорить откровенно, вы понятия не имеете, где искать Схлебюса.

— А вы? — спросил Ределингёйс.

— Я другое дело. — Ван Герден покачал головой. — И я его найду.

— Как?

— Я знаю, где искать. И вы оставите меня в покое до тех пор, пока я его не найду. А потом можете спорить о разграничении полномочий и приказах сверху.

— Ван Герден, ни черта вы не знаете о семьдесят шестом годе. Вы ничего не знаете!

— Я знаю достаточно, Бритс. Подробности несущественны. Я знаю достаточно. Вчера вечером Схлебюс сбил нас на дороге и, пока я висел вверх тормашками, он приставил мне ствол к голове и велел не вмешиваться. И вот теперь, Бритс, меня волнуют две вещи. Почему он меня не застрелил? Хотя вполне мог бы. И почему он хочет, чтобы я прекратил расследование? Я вам скажу, в чем дело. Он не застрелил меня потому, что не хочет ставить кого-то в еще более затруднительное положение. Он не знал, что Мзимкулу погиб, и не хотел привлекать внимание официальных лиц к еще одному убийству. Почему? По той же причине, по какой он хочет, чтобы я забросил дело. Потому что, Бритс, он знает, что я подобрался близко. Как в игре «холодно-горячо». А сбежать он не может, потому что если бы мог, то давно бы уже сбежал. Здесь его что-то держит, и он нервничает. У него есть доллары, он привык жить на широкую ногу, а если дело раскрутится, он потеряет все. Но я намерен его найти. И найду, помяните мое слово!

Он увидел, что Матт Яуберт улыбается.

— И еще одно. Схлебюс знает о завещании. Я не могу не задаваться вопросом, откуда он о нем узнал. Потому что только мы — и еще сотрудники отдела убийств и ограблений — знали, что завещание послужило поводом для организации частного расследования. Но мы никому ничего не говорили.

Не упоминай о Вилне ван Ас!

— О нет, — сказал Нуга О'Грейди, тыча пальцем в Бестера Бритса. — Они тоже в курсе. Они болтают со мной начиная с понедельника, с раннего утра. Сначала изображали из себя своих, мол, все мы делаем одно дело, а сейчас пытаются все испортить, ублюдки двуличные!

— Итак, господа, я хочу знать, кто сказал о завещании Схлебюсу: военная разведка или ЮАПС?

На улице ослепительно светило солнце; на голубом небе не было ни облачка. Солнце отогрело влажную землю, трава внезапно стала ярко-зеленой. Дул ледяной ветер.

— В горах выпал снег, — сказала мама.

Они ехали домой по шоссе № 7. Река в районе Виссерсхока была широкой и блестела на солнце. Джоан ван Герден сказала, что Каролина де Ягер в безопасности; они с Хоуп ждут их дома. Потом она спросила сына, как он себя чувствует, и ван Герден ответил: все хорошо.

— Вчера вечером я познакомилась с Карой-Ан Руссо, — сказала мать.

— Вот как?

— Она приходила в больницу.

— Ясно…

— Я чего-то не знаю?

— Нет.