Беспокойное лето 1927 - Билл Брайсон (2013)

С 1905 по 1914 год в Соединенные Штаты приехало около десяти миллионов человек, преимущественно из стран Южной и Восточной Европы – притом что в стране до этого проживало восемьдесят три миллиона. Иммигранты коренным образом изменили облик городской Америки. В 1910 году на долю иммигрантов и детей иммигрантов приходилось около трех четвертей населения Нью-Йорка, Чикаго, Детройта, Кливленда и Бостона.

Сакко и Ванцетти принадлежали к тем 130 тысячам итальянцам, которые приехали в Америку в одном только 1908 году. Сакко приехал из Торремаджоре на юге Италии, и ему тогда было всего шестнадцать лет. Ванцетти прибыл из более процветающего Пьемонта неподалеку от Франции, и был на три года старше. Оба обосновались в Новой Англии, хотя познакомились друг с другом только в 1917 году.

Сакко был невысоким, худощавым симпатичным человеком, гладко выбритым («как римская монета», по словам одного современника). По воспоминаниям знакомых, он походил на молодого Аль Пачино – приятный собеседник с тихим голосом. Он не употреблял спиртного и не играл в азартные игры. Устроившись на работу на обувную фабрику, он вскоре стал опытным мастером, получающим хорошую зарплату. Через четыре года после переезда в Америку он женился. Ко времени ареста ему было тридцать лет, и он считался добропорядочным гражданином, меньше всего подходящим для роли анархиста.

Ванцетти был совсем другим человеком. В Италии он учился на кондитера (это была довольно респектабельная профессия), но в Америке ему пришлось стать разнорабочим с низким жалованьем, словно для иллюстрации недостатков капитализма. Он часто оставался совсем без работы и иногда даже голодал. Впрочем, весной 1919 года его предпринимательская жилка взяла верх, и он купил тележку для продажи рыбы, с ножами, весами и колокольчиком для привлечения покупателей. С этой тележкой он расхаживал по Плимуту в штате Массачусетс и неплохо зарабатывал. Ко времени ареста ему было тридцать три года, и его дела шли в гору.

По природе Ванцетти был интеллектуалом. Он много читал и вел тихий, замкнутый образ жизни. С женщинами он не знакомился. По характеру был меланхоликом с грустной и скромной улыбкой. В глазах его «таилась нежность», как вспоминал один его знакомый. Его отличительной внешней чертой после 1917 года были густые, свисающие по бокам усы. Но, несмотря на внешне кроткий нрав, он был заклятым врагом государства. Один его коллега назвал Ванцетти «воплощением анархизма».

Сакко и Ванцетти не были близкими друзьями. Они жили в тридцати милях друг от друга – Сакко в Стаутоне близ Бриджуотера, а Ванцетти в Плимуте – и были знакомы не более трех лет, прежде чем их вместе обвинили в убийствах, совершенных в Саут-Брейнтри.

После ареста дела их сразу пошли неудачно. Они не могли внятно объяснить, почему так вооружились для посещения ремонтной мастерской. Они заявляли, что не знают Буду и другого человека, как и не знают никого, кто владел бы мотоциклом, хотя полицейские быстро доказали обратное. Они отрицали свою принадлежность к движению анархистов и предлагали довольно неубедительные объяснения того, зачем им понадобилось посетить Западный Бриджуотер. С самого начала у полиции были подозрения, что они собирались там распространять незаконные материалы – возможно, взрывчатку или анархистскую литературу – и не хотели «подставляться».

Полицейские также задержали Буду и четвертого мужчину по имени Рикардо Орчиани, но их быстро допросили и отпустили: Орчиани доказал, что в момент совершения обоих преступлений находился на работе, а невысокий и полный Буда не походил ни на одно описание подозреваемых. Таким образом Сакко и Ванцетти стали единственными подозреваемыми, хотя никто из них раньше не имел дела с полицией и не принадлежал ни к одной криминальной группировке. Единственное, что полиция могла им предъявить в качестве обвинения, – это то, что они были вооружены на момент задержания и лгали при даче показаний.