Беспокойное лето 1927 - Билл Брайсон (2013)

Звонок раздался три недели спустя, вечером. Владелец гаража сказал Стюарту, что к нему заходили Буда и еще трое мужчин, но они тут же ушли, потому что автомобиль еще не был готов. Буда и один мужчина уехали на мотоцикле с коляской, а двое других ушли пешком и, скорее всего, собирались поехать на трамвае в Броктон. Стюарт позвонил в броктонский участок, и когда трамвай остановился в Броктоне, в него вошел полицейский, осмотрел немногочисленных пассажиров и задержал двоих итальянцев, которые выглядели слегка беспокойными: Бартоломео Ванцетти и Николу Сакко. У них обнаружили два заряженных пистолета и много патронов, в том числе и для другого оружия. Еще у них с собой была анархистская литература.

Для шефа Стюарта этого было достаточно. Хотя никто из задержанных ранее никогда не привлекался по подозрению в совершении преступления и хотя у Стюарта не было никаких доказательств, что кто-то из них был в Саут-Брейнтри на момент ограбления, он обвинил их в убийстве.

Та эпоха была не слишком хорошим временем для иностранцев или людей радикальных взглядов, а сочетание этих качеств было и вовсе опасным. Америка тогда как раз переживала «Великую красную угрозу». В 1917 и 1918 годах Конгресс принял ряд печально знаменитых законов, в частности закон «О шпионаже» и закон «О подстрекательстве к мятежу». Они предусматривали суровое наказание для тех, кто почти в любой форме высказывал неуважение к американскому правительству, включая его символы – флаг, военную форму, исторические документы и все, что могло быть сочтено отражением величия и славы Соединенных Штатов Америки. Законы эти исполнялись с невиданным рвением. «Граждан сажали в тюрьму за то, что они критиковали Красный Крест за своим обеденным столом», – писал один комментатор. Одному священнику из Вермонта дали пятнадцать лет за то, что он раздал полдюжины пацифистских листовок. В Индиане присяжные всего за две минуты оправдали человека, убившего иммигранта за то, что тот плохо отзывался об Америке.

Удивительно, но стало опаснее призывать к противозаконным действиям, чем совершать их. Уклонявшегося от призыва на военную службу могли посадить в тюрьму на один год, а того, кто призывал других к уклонению, – на двадцать лет. В первые пятнадцать месяцев по закону «О шпионаже» было осуждено более тысячи человек. Трудно было даже понять, что может послужить причиной ареста. Некоего Роберта Голдштейна, снявшего фильм о Войне за независимость США, осудили за то, что он изобразил англичан в плохом свете. Судья счел, что такое изображение может быть «допустимым или даже похвальным» при обычных обстоятельствах, но в «чрезвычайное для государства» время Голдштейн не имел права «ниспровергать цели и принципы нации». За то, что режиссер показал оскорбительным образом армию союзного государства, какой она была 150 лет назад, его осудили на двенадцать лет тюремного заключения.

Хотя законы о шпионаже и о подстрекательстве к мятежу принимались, как исключительно законы военного времени, после окончания войны ситуация только ухудшилась. Возвращение домой двух миллионов солдат и сокращение военного производства привели к серьезной рецессии. В двух десятках городов, куда в поисках работы устремились чернокожие американцы, конфликты на расовой почте переросли в столкновения. В Чикаго, где чернокожее население за десятилетие удвоилось, один чернокожий юноша заснул на плоту, и его отнесло течением к пляжу для белых. Там его забили до смерти; в последующих столкновениях погибли еще тридцать восемь человек и несколько районов были сильно разрушены.

Промышленный сектор сотрясали забастовки. Бастовали портовые грузчики, ткачи, производители сигар, строители, сталелитейщики, телефонные операторы, лифтеры и проходчики метро, шахтеры и даже бродвейские артисты. Однажды в 1919 году в общей сложности бастовали два миллиона человек.