Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

Он крутанул ботинком еще два раза, и Билли не смог сдержать приглушенный стон. Когда капрал поднял ногу, он увидел глубокие порезы; в свете фонаря блеснула кровь.

– Ну, мне пора продолжать обход, – весело сказал тюремщик. – Но теперь я смогу часто тебя навещать. Мы будем проводить регулярные уроки смирения, пока ты окончательно не усвоишь своего положения. Ты ниже самого последнего ниггера, Хазард. Спокойной ночи. – И он ушел, напевая какой-то псалом.

Билли несколько раз моргнул, чтобы смахнуть слезы, потом оторвал кусок от своей изношенной рубахи и перевязал рану. Потом дважды чихнул. Никто из лежащих рядом с ним не шевелился, но Билли знал, что они не спят. Он не винил их за то, что они не заступились за него. Он и сам был не уверен, что стал бы терять собственный шанс на выживание ради какого-то другого пленного, настолько невезучего, чтобы навлечь на себя гнев надзирателя.

К началу января рука Билли воспалилась, а простуда усилилась. Весси разыскивал его по меньшей мере один раз за ночь, оскорблял, приказывал маршировать вверх-вниз по тюремной лестнице или заставлял стоять на цыпочках в углу, а сам сидел рядом на табурете, держа штык мушкета в полудюйме от его дрожащей от напряжения спины.

– Ну же, признай, – с улыбкой уговаривал Билли капрал. – Теперь-то ты уже должен осознать свою неполноценность. Свою варварскую природу. Неправильный ход мыслей. Признай, что восхищаешься президентом Дэвисом и считаешь генерала Ли величайшим воином христианского мира.

Ноги Билли дрожали. Он стоял так уже второй час, и казалось, пальцы вот-вот сломаются.

– Да пошел ты!.. – буркнул он.

Весси тут же штыком разорвал рубашку на его спине, оцарапав кожу. К счастью, рана потом не загноилась, как это случилось с рукой, которая уже пожелтела и покрылась темными струпьями.

– Мы еще продолжим, – пообещал Весси, когда наверх поднялся дежурный сержант, искавший его по каким-то срочным делам, – уж ты не сомневайся, язычник!

Вскоре произошло событие, которое заставило Билли нарушить свой обычный нейтралитет. На верхний этаж, где освободилось место, после того как один капитан умер во сне, привели восемь новичков. Один из новеньких, бледный молодой человек с вьющимися волосами и высоким лбом, примостился рядом с Билли. Звали его Тимоти Уонн. Его призвали с первого курса Гарварда, а когда трое офицеров в его части один за другим были убиты, он получил звание второго лейтенанта.

На вторую ночь пребывания Уонна в тюрьме крысятники из другой камеры устроили очередной налет. Билли, как обычно, спал чутко и сразу проснулся, увидев, как трое бородатых мужчин тащат его соседа к общей умывальне. Четвертый солдат, расстегивая на Уонне пояс, ворчал:

– Тощий, как цыпленок. Но ничего, сойдет.

Билли знал, что такие вещи здесь происходят, хотя его самого судьба пока хранила, да и свидетелем он никогда не был. Но он не мог позволить, чтобы так надругались над офицером, да еще таким юным, совсем мальчишкой. Он вытер мокрый нос, с трудом встал и начал пробираться между дремавшими людьми, пока наконец не дошел до четверки мучителей, которые волокли до смерти перепуганного Уонна.

– Эй, отпустите его! – сказал Билли. – Можете заниматься этим там, у себя, но не здесь.

Седоволосый мужик, который держал в руке ремень парня, угрожающе нахмурился.

– А малыш что, твой собственный? – спросил он. – Подружка твоя, что ли?

Билли протянул руку, чтобы ухватить Уонна за плечо и вырвать у мерзавцев, которые тащили беднягу волоком, словно кусок мяса. Седой отступил на шаг и вдруг резко хлестнул Билли ремнем по щеке.

Как ни был слаб Билли – в последние сутки его терзала лихорадка, – но гнев придал ему сил. Он вырвал ремень из руки седого и, крепко схватив за оба конца, набросил ему на шею и потянул. Мужик начал задыхаться. Билли потянул сильнее.

Трое остальных насильников отпустили Уонна, и он упал на пол.