Любовь и война. Великая сага. Книга 2 - Джон Джейкс (1984)

Ранним утром двадцать восьмого апреля, воткнув свечу в зажимное кольцо одолженного на время штыка, Билли записал в своем дневнике:

Лайдж Ф. и ваш покорный слуга отправляются с отрядом добровольцев для работы в трех корпусах генерала Слокума. Завтра мы двинемся вверх по течению. Кто-то считает, что мы обойдем Ли и ударим ему в тыл. Регулярные войска и добровольцы получают паек на восемь дней. А почти все повозки с провизией заменяют двумя тысячами вьючных мулов, что также говорит о планах быстрого и внезапного нападения.

Погода немного улучшилась – дождь перестал, хотя дороги и речные берега в некоторых местах ужасно развезло, и мы отрабатываем свое жалованье, прокладывая настилы из досок в самых непроходимых местах.

Среди добровольцев, постоянно пополняющих регулярную армию, почти половина встает на место дезертиров или убитых, раненых и больных; большинство этих желторотиков ждет не дождется настоящего сражения. Они рвутся вперед, не желая оставаться в тылу, с теми корпусами, которые, очевидно, выставят против укреплений Ли во Фредериксберге или под городом. Один из таких корпусов – Одиннадцатый корпус генерала Ховарда – наполовину состоит из немецких эмигрантов, которых все сразу записывают в революционеры, потому что они сбежали от событий сорок восьмого года[38], и не важно, участвовали они в них или нет. Почти все немцы проклинают Линкольна с его прокламацией, в то время как остальная часть армии проклинает их. Мы не слишком терпимы, и я не исключение. Вчера я видел двух чернокожих погонщиков в синих мундирах, и, должен признать, эта картина мне не понравилась. Лайдж сегодня вечером молился на двадцать минут дольше обычного. За ужином, когда музыканты играли «Девушку, что дома я оставил», я спросил его почему. Он ответил: «Не забывайте, кто стоит у Фредериксберга. Двое лучших – Боб Ли и Старина Джек». А еще сказал, что умолял Всевышнего спутать их мысли и поубавить им рассудительности, хотя и признался, что делал это с сожалением, потому что оба генерала – убежденные христиане. Хотел бы я иметь такую же веру, Бретт. Это успокоило бы мою душу. Меня давно тошнит от грязи и убийств, я не могу радоваться тому, что нас ждет, как эти глупые добровольцы. Но они еще мальчишки. В общем, до конца весны что-то точно произойдет.

В конце следующего дня Билли вместе с отрядом из двенадцати добровольцев-инженеров набрели на фермерский дом с добротным хлевом и небольшим сараем, из которого ветер доносил сильный запах куриного помета.

– Что скажете, сэр? – спросил старший группы добровольцев, совсем молодой сиракузец по фамилии Спиннингтон.

Его назначили младшим сержантом, потому что он казался не таким ленивым и тупым, как остальные новички; других положительных качеств он не проявил.

Съехав на обочину, Билли внимательно оглядел аккуратные, ухоженные строения, окруженные небольшим фруктовым садом с персиковыми деревьями. Новобранцы сгрудились вокруг крытой повозки, конфискованной еще на одной ферме. Другие отряды, добывшие свои повозки схожим способом, блуждали где-то неподалеку, в окрестностях реки Рапидан. Прикрываемая кавалерией Стоунмана, армия продвигалась вперед под большой секретностью и не встретила никаких трудностей, до тех пор пока не дошла до выбранного брода. После затяжных дождей река разлилась, но перейти ее еще было можно, вот только берег превратился в настоящее болото.

– Сэр?.. – повторил Спиннингтон.

Билли продолжал смотреть на фермерский дом. Меньше всего ему сейчас хотелось делать то, что он должен был сделать. Он смертельно устал. Но если к марш-броску из Фредериксберга они имели мало отношения, то задание нужно было выполнять здесь и сейчас.