Скандал в день свадьбы - Пола Грейвс (2017)

Но больше всего ему хотелось, чтобы Тара была счастлива с ним, а не с расфуфыренным выпускником юридического факультета Гарварда. Роберт щеголял в костюмах Армани, отличался редкой красотой и наслаждался непыльной работой в крупной луисвиллской юридической фирме.

Приехав к церкви, Оуэн подошел к двери и увидел, как какой-то здоровяк, набросив Таре на голову наволочку, тащит ее в белый фургон, припаркованный у выхода из церкви. Оуэн закричал и получил сильный удар по голове. Его швырнуло на дверцу фургона. Больше он ничего не запомнил.

Итак, где он – понятно. А то, что он связан и лежит в фургоне, который куда-то едет, недвусмысленно свидетельствует об опасности.

Он разглядел, что кузов отделен от кабины металлической панелью, значит, он сейчас может двигаться относительно свободно. Так легче придумать, как выбраться отсюда.

Поморщившись от боли, он перекатился на бок и стал вглядываться в темноту. Заметил на полу что-то белое, похожее на тюк шелка, кружев и тюля. Тара. На голове у нее по-прежнему была наволочка. Оуэн подполз ближе, не обращая внимания на пульсирующую боль в затылке. Оказавшись рядом с девушкой, по запаху, идущему от наволочки, понял, что ткань пропитана эфиром.

Вот идиоты! Эфир может стать смертельно опасным, если пользоваться им неосторожно, а они даже не следят за ее состоянием.

Он дернулся, проверяя, крепко ли связаны руки. Крепко. Кисти замотаны изолентой. Ее просто так не разорвешь. Но надо как-то стащить с головы Тары наволочку.

Он с трудом подполз еще ближе и ухватил край наволочки зубами. От запаха эфира он чуть не потерял сознание, но задержал дыхание и дернул сильнее. Постепенно ему удалось стащить наволочку с головы Тары.

Он прижался к Таре, прислушиваясь, дышит ли она. Сердце от страха готово было выскочить из груди. Почувствовав ее дыхание, Оуэн вздохнул с облегчением и поцеловал ее в лоб.

– Умница! Оставайся со мной, милая.

В ожидании, пока Тара очнется, Оуэн пытался освободиться от изоленты, которой ему связали руки. Глаза наконец привыкли к темноте, и он сумел лучше оценить окружающую обстановку.

В кузове, кроме них, никого и ничего не было. В панели между кузовом и кабиной имелось большое отверстие, затянутое сеткой, через которую он мог бы видеть тех, кто сидит в кабине. Но похитители загородили отверстие. В результате к пленникам не только не проникал свет, они не могли услышать, о чем говорят злоумышленники.

Во всем есть и хорошая сторона, подумал Оуэн. Зато и похитители не слышат, что происходит в кузове.

Он огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь острого, надеясь разрезать изоленту. Чехол над отсеком для запаски был привинчен болтами, по виду старыми и ржавыми. Такими трудно будет что-нибудь разрезать… И все же он подполз к ближайшему болту и попробовал его открутить.

Несколько минут спустя фургон накренился. Оуэну пришлось упереться ногами в рифленое днище, чтобы его не подбрасывало на каждой колдобине. Должно быть, фургон свернул с Мерсервиль-хайвей. К сожалению, Тару безжалостно швыряло из стороны в сторону. Вскоре она подкатилась к нему и ударилась головой о его бедро.

– Ай! – вскрикнула она.

– Милая, ты очнулась, – тихо сказал Оуэн, с трудом извернувшись и дотронувшись до ее щеки связанными руками. – Тара, ты меня слышишь?

– Оуэн?! – Она приподняла голову.

– Да, это я. Осторожно, – добавил он, когда она попыталась сесть и чуть не упала.

Ей удалось сесть и кое-как убрать от лица волосы и остатки фаты. Ей тоже связали руки изолентой, но впереди, а не сзади. Тара изумленно посмотрела на свои запястья.

– Что происходит?

– Нас похитили, – ответил Оуэн, хотя не был уверен в том, что речь идет о похищении. Никто из них в деньгах не купался, поэтому едва ли их похитили ради выкупа. Конечно, жених Тары неплохо обеспечен, но и его трудно назвать богачом. Во всяком случае, пока.