Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес (1938)

Эплби, например, скорее по привычке, нежели в стремлении извлечь практическую пользу, внимательно наблюдал за поведением участников осмотра коллекции. Руперт Элиот уединился в одной из глубоких ниш в дальнем конце зала, где мог без помех пролистать некоторые образцы из той части собрания, именовавшейся Curiousa, которая содержала несметное количество самых непристойных книг, изданных по всему миру. Арчи Элиот тоже обогащался, но не духовно, а материально. Путем едва заметных манипуляций, вызвавших у Эплби в некотором роде восхищение, он успел украдкой сунуть в карман ценный экземпляр стихов Китса 1817 года и первоиздание в супер-обложке «Рубайята» Омара Хайяма. Для полицейского на каникулах это представляло всего лишь любопытную этическую проблему, и Эплби как раз предавался раздумьям над ней, когда его внимание привлекло нечто иное. А именно – манера держать себя Гиба Оверолла, пытавшегося – пока безуспешно – спровоцировать скандал. Эплби и раньше доводилось наблюдать у некоторых людей подобные симптомы готовности к политическому или идеологическому демаршу. Становилось очевидным, что компания мистера Ричарда Элиота не имеет шансов покинуть аббатство без новых неловких ситуаций. К тому имелись все предпосылки. Вероятно, мистер Элиот и сам предчувствовал это. Осматривая великую коллекцию Шуна, он на глазах впадал во все более глубокую депрессию.

Шун между тем перевел гостей от печатных книжных раритетов к рукописным. Некоторое время они рассматривали их, трепетно ощущая, что перед ними лежат очередные краеугольные камни чего-то другого. Затем они осмотрели то, что Шун описал им как «рукописную всякую всячину»: черновики, приписываемые известным авторам, начатые и брошенные произведения, описания неприличных сцен, проходившие под французским названием jeux d’esprit[122], неопознанные фрагменты и отрывки. Все это Уэдж, быстро уставший от созерцания такого количества «краеугольных камней», не способных принести никакой пользы современному издательскому бизнесу, весьма неуважительно окрестил мусорной корзиной английской литературы. Затем настала очередь писем.

Именно письма, как отмечал потом Эплби, оказались, с его точки зрения, самым интересным и ценным из всей громадной коллекции.

Как выяснилось, Шун разделил их на три собрания, и почти все мало-мальски выдающиеся деятели английской литературы были представлены в каждом из разделов: «Любовные письма», «Последние письма» и «Письма по денежным вопросам».