Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес (1938)

Коллекция размещалась в так называемой Длинной галерее, приятном образце домашней архитектуры эпохи Тюдоров, которую Шун умудрился устроить в своем эклектичном особняке. Расположенная там, где при необходимости можно было более экономично распорядиться площадями, создав множество других полезных помещений, галерея протянулась практически через весь дом, и суровость ее архитектурного облика заметно смягчалась кое-где встречавшимися нишами и коридорами, уходившими в боковые пристройки. Арочный потолок держали устремленные вверх каменные перекрытия и балки с грубоватой резьбой, аскетизмом напоминавшие о Средневековье, зато нижняя часть (как и полагалось для обширной библиотеки) целиком относилась к эпохе Высокого Возрождения. Укороченные коринфские пилястры из монолитного белого мрамора были наполовину погружены в стену, отделанную мрамором зеленоватого оттенка, а вверху опять переходили в чисто готические капители. Шесть каминов с системой электрического обогрева, надежно замаскированной за коваными решетками работы самого Никколо Гроссо, являли собой лучшие образцы резьбы по камню пятнадцатого столетия, причем, как и изобилие религиозных деталей, ясно указывало, что не так давно они являлись принадлежностью храмовых сооружений. Канделябры, как поспешил объявить Шун, были созданы по эскизам самого Челлини. Практически всем экспонатам из серебра приписывалось авторство Франческо ди Сер Джорджио да Граведона. Распятие над главным камином изготовил Калуцио да Тоди. Книжные стеллажи закупили у фирмы «Бэггинс энд Рэгг», но их стальная несгораемая основа была отделана сверху под мягкую древесину итальянского грецкого ореха с резными и позолоченными опорами между полками. И даже на крупные стальные решетки, прикрывавшие полки снаружи, нанесли состаренную тусклую позолоту. В ковер тоже вплетались большие золоченые шнуры, а редкие предметы прочей мебели покрывал лак бледного кремового оттенка. Книги имели одинаковые переплеты из дорогой кожи, известной как пергамент. Все сошлись во мнении, что коллекция Шуна размещена со вкусом и изяществом.

Затем в тесном лифте гостей мелкими группами подняли на верхний этаж, где им пришлось ждать на продуваемой сквозняком лестничной площадке, пока с последней кучкой не прибудет сам Шун, чтобы открыть бронированные двери своей главной сокровищницы, формально считавшейся частью библиотеки. Причем, как заметил – Эплби, мистер Элиот держался во время этой церемонии с почтительностью и трепетом придворного, ожидавшего аудиенции самого великого из всех земных монархов прошлого.

– Знаете, Джон, – прошептал он, – поистине удивительно и восхитительно, что такой человек, как Шун, сколотивший состояние путем не всегда достойных интриг и до сих пор, по слухам, участвующий в сделках с оружием, которые многие назвали бы бесчестными и непатриотичными, умеет все же ценить величайшие достижения цивилизации.

– Что касается меня, то я больше уважаю в людях последовательность во взглядах и поступках.

Чело мистера Элиота несколько омрачилось.

– Несомненно, фигура он загадочная и противоречивая. Признаюсь, порой мне тревожно за Белинду. В устройстве жизни этого дома присутствуют некоторые аспекты, которые далеко не всем пришлись бы по душе… О, мой бог!

Двери распахнулись, и внутреннее помещение предстало во всем своем великолепии.

– Боюсь, обстановка скорее предполагает деньги, чем книжные познания.

Обстановка предполагала огромные деньги. Что только подчеркнуло поведение мисс Кейви, первой проникшей в святая святых собрания культурных ценностей Шуна.

– Какой богатый ковер! – воскликнула она и хлопнула в ладоши. Звук эхом отразился от мраморных стен и пошел гулять среди потолочных балок.