Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес (1938)

– Конечно, они брат и сестра лишь наполовину. Для всех Кристин была – хотя никаких доказательств этого не существовало – ребенком брата матери Гатри, вместе с женой погибшего при крушении поезда во Франции. На самом же деле Кристин – дочь родной сестры Рэналда. Элисон Гатри.

Элисон была странной и очень одинокой женщиной, питавшей страсть к птицам…

– Но Кристин… – попытался вмешаться я.

– Совершенно верно. Кристин отчасти разделяет эту любовь к пернатым. Однако наряду со страстью к птицам Элисон владела другая, куда как менее невинная страсть: к мужчинам из числа собственных слуг. Это отнюдь не редкость. И вот некий Уот Линдсей, отец Нейла, интимно сошелся с ней будучи женатым мужчиной и вскоре после рождения собственного сына. Кристин, таким образом…

Внезапно, словно поток, прорвавший плотину, из глаз Сибилы Гатри хлынули слезы. Джерви, выждав с минуту, продолжил:

– Мать Кристин умерла во время родов в каком-то уединенном месте. Рэналд Гатри забрал младенца к себе, но скрыл тайну рождения девочки, пустив в ход изобретательность и хитрость, на которые, как мы теперь знаем, был весьма способен. Правду, разумеется, невозможно скрывать вечно. Я, например, уверен, мистер Уэддерберн, что уладить дело о наследстве Рэналда после его смерти вы не смогли бы, не установив истину о происхождении Кристин. Но Рэналд был человеком одержимым, что порой затуманивало его разум и делало недальновидным. Им руководило одно лишь горячее желание, чтобы секрет, который он считал позором для своей семьи, никогда не стал всеобщим достоянием.

А потому, как вы должны понять, именно гордыня, а не скаредность склонили его к величайшему злодеянию в жизни. Семейная история не подлежала разглашению. Объяснение с Кристин и Нейлом, как только он узнал о возникшем между ними чувстве, не только рисовалось печальным само по себе, но и могло привести к трагическим последствиям. И он не сумел заставить себя пойти на разговор с ними. В нем возобладало то, что психологи, так интересующие мистера Эплби, назвали бы рефлексом торможения. Причем абсолютного торможения. Он не мог заговорить, но не видел, как предотвратить женитьбу, если не рассказать правду. Отсюда мотив отношения к Линдсею, который искал мистер Эплби. Его можно ощутить почти физически: невероятный страх, ненависть, озлобление, постепенно нараставшее в нем. В лице этих двух молодых людей Рэналд видел воплощение греха – пусть безвинного, если таковой вообще возможен, – оказывавшего самое ужасное воздействие на его в целом невротическую натуру. Он отвечал за все и мог предотвратить еще больший грех, только начав говорить… Или действовать. А заговорить ему было никак нельзя.

Сибил Гатри поднялась. Слезы в ее глазах уже высохли.

– Где сейчас Кристин? Быть может, мне поехать…

Но Джерви покачал головой.

– У нас будет достаточно времени утром. Кристин спит в моем доме. А Нейл гостит у Эвана Белла… Я остановился на том, что Гатри не мог говорить. И тогда начал планировать действия. Люди этого склада вообще тяжело переживают чувство вины, а в Рэналде оно с годами только нарастало при воспоминании о собственной трусости и предательстве, совершенном в Австралии. Теперь же он собирался избавиться от этого бремени раз и навсегда. Переложить все на плечи Линдсея, идеально подходившего на роль козла отпущения. Ведь это отец Линдсея совершил непростительное предательство в отношении одного из Гатри, а сын разгуливал с гордо поднятой головой, словно не отвечал за смертный грех отца. И уже ничто не могло изменить ситуацию, у нее не имелось другой развязки, кроме смерти Линдсея.

Слегка охрипшим голосом вставил реплику Гилби:

– Как сказала о нем Кристин, он бы пошел на крайние меры, только если бы сам был доведен до крайности.