Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес (1938)

– И таким образом, – продолжил Джерви, – картина, сложенная из одних и тех же частей головоломки, предстает перед нами в ином виде. Мистер Эплби посчитал, что Рэналд сделал Линдсея частью своего замысла против брата. Мне же представляется обратное: он вовлек брата в свой план с целью уничтожить Линдсея. – Священник снова сделал жест, выдававший усталость, и поднялся. – Думаю, для криминалистов дело теперь не представит сложностей. Мне же надо собраться с силами, чтобы справиться с обязанностями, которые лягут на меня завтра.

Уэддерберн тоже встал со своего места.

– Вы абсолютно уверены, Джерви? У вас нет сомнений в правдивости фактов, которые вы нам только что изложили?

– Боюсь, ни малейших. Но вам, вероятно, интересно, как эти факты установлены. Мне, например, до сих пор в точности не известно, было ли рождение младенца – то есть рождение Кристин, – официально зарегистрировано под другой фамилией или нет. Но как бы ни поступил тогда Гатри, как бы ни был хитер, здесь не обошлось без участия третьего лица, обладавшего в графстве определенным влиянием и властью. Он обратился к сэру Гектору Андерсону из Дануна, эксцентричному старику со своеобразными взглядами на чистоту крови и расы. Сэр Гектор умер пятнадцать лет назад, и Гатри, когда он планировал свой нынешний заговор, нечего было опасаться с его стороны. Но он пренебрег леди Андерсон, хотя оно и понятно – ей уже перевалило за девяносто. Она знала правду и умела хранить тайну. Однако она пребывает в здравом уме, не пропуская ни одной местной новости. И как только до нее дошел слух, что Нейла и Кристин вернули обратно после попытки совместного бегства, старушка сразу всполошилась. Именно по ее инициативе Стюарта так срочно вызвали сегодня вечером в поместье Данун-Лодж. Он теперь владеет всей информацией.

– Но какую юридическую ценность могут представлять воспоминания столь престарелой леди?

Джерви покачал головой.

– Сохранилась пара писем. Не слишком много подробностей, но факты, изложенные в них, неопровержимы.

– Доктор Джерви, – снова заговорила Сибила Гатри. – Ведь обо всем этом пока мало кто знает, верно? Им ведь не сообщат правду в грубой форме?

– Да, слухи пока не распространились. И я расскажу им все лично.

В разговор с неожиданным пылом вмешался Гилби:

– А к чему им вообще знать? Их роман уже, можно считать, в прошлом. Он едва ли продолжится после случившегося. Подобное происходило с другими парами сотни раз, и никто особо не пострадал.

Я положил ладонь поверх его руки.

– Нет, Гилби, из этого ничего не выйдет. То есть ничего хорошего. Во время суда над Гатри правда неизбежно всплывет. Даже если будем молчать мы, включая леди Андерсон, Рэналд сам разыграет эту карту. Для него она станет единственным оправданием, и, в конечном счете, он во всем признается.

Сибила Гатри вскочила с места и подошла ко мне.

– Но подумайте, мистер Эплби, а что, если мы вообще оставим это дело как есть? К настоящему моменту все удовлетворены версией мистера Уэддерберна. Рэналд ускользнул, никем не замеченный, и станет жить отшельником на чужую пенсию. Линдсею ничто не угрожает. Они с Кристин вполне могут осуществить свой план и отправиться в Канаду… – Она осеклась и обратилась за поддержкой к священнику: – Доктор Джерви, разве вы со мной не согласны?

Джерви подошел к окну и стал смотреть в него. Не поворачиваясь к ней, он тихо ответил:

– Нет, не согласен.

Совершенно бесполезные дебаты. Я попытался положить им конец.

– Нет никакого смысла обсуждать возможность сохранения тайны. Даже если оставить в стороне этическую сторону вопроса, это не сработает практически. Рэналд не выпустит ситуацию из поля зрения. Обнаружив, что его заговор против Линдсея потерпел провал, а молодые люди благополучно перебрались вместе в Канаду, он из кожи вон вылезет, но заставит их узнать всю правду о себе.

Но Сибила не унималась: