Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес (1938)

Картина вырисовывалась далеко нечеткая. Кто-то установил лампу – причем это был специальный штормовой фонарь, – в нишу над дверью спальни. А потому ниже определенной линии царила полнейшая темнота; я могла видеть только то, что творилось выше нее. И первым, что разглядела, было лицо Рэналда Гатри. Мне хватило времени только чтобы заметить, до какой степени оно искажено невероятно сильной злобой, когда вверх взметнулась его рука, и я поняла, что в ней зажат топорик. Я крикнула, чтобы он остановился. Мне кажется, он услышал меня, хотя я и не надеялась на это из-за завываний ветра. Но он отвернулся и шагнул вперед, выйдя из круга света. Еще мгновение он выглядел для меня всего лишь тенью, а затем, видимо, наклонился или присел, потому что вообще пропал из вида. В смятении мне сначала послышался как будто стон, а потом несколько неразборчивых слов. Мгновение спустя я снова увидела его или только подумала, что это он. Его прижало к парапету, а голова и плечи снова оказались освещены. Это продлилось не более секунды, а потом нечто выросло между нами: темный силуэт со спины, который я приняла за Линдсея. Должно быть, я догадалась, что сейчас произойдет, поскольку снова закричала и попыталась броситься вперед. Тень второго мужчины сдвинулась в сторону, и мне снова стал виден Гатри. Но опять-таки всего на миг. К его лицу метнулась рука, и даже сквозь немыслимый шум ветра до меня донесся удар кулака, попавшего ему в челюсть. Он пошатнулся, издал вопль – тот самый, который Ноэл услышал с лестницы, и перевалился через ограждение.

Сибила Гатри поежилась и плотнее закуталась в пальто.

– Вот, собственно, и все.

Я отложил блокнот, в котором делал записи.

– Все, мисс Гатри? А разве вы не видели, как Рэналд затем сбежал с балкона через люк и винтовую лестницу?

– Больше я ничего не видела. Я была уверена в одном: только что на моих глазах Нейл Линдсей убил Рэналда Гатри. Возможно, он сделал это, чтобы уберечься от удара тесаком. И мне меньше всего хотелось быть втянутой в это дело, вынужденной давать показания против Линдсея. Инстинктивно я развернулась и направилась назад к французскому окну, рядом с которым прежде стояла. Я сразу подумала, что лучше всего списать кровавую драму на самоубийство. Мне же стоило затаиться и ждать развития событий.

– Я бы поступил точно так же, – с нажимом произнес Ноэл Гилби.

– Ваш рассказ в его нынешнем виде, – сказал я, – уже не приведет Линдсея в недоумение, а просто поможет осудить человека, которого, как вы думали, Линдсей убил. Для полицейских нет ничего более приятного, нежели полностью доказанное дело с четко определенным обвиняемым. Загадка в классическом виде, решенная по всем их правилам.

При этом Гилби издал одобрительный, а Уэддерберн возмущенный возгласы. Но я продолжал говорить, чтобы снять напряжение, отчетливо читавшееся на лице Сибилы Гатри. Она слишком долго подвергалась невероятному стрессу, и теперь, когда правда была сказана, наступила ощутимая реакция на него.

– Ваши показания, – сказал я, – снимают с Рэналда по крайней мере одно обвинение.

– Снимают обвинение? В чем же?