Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес (1938)

Я говорю о мстительности, но на самом деле видел прошлое сквозь искаженное восприятие всепрощения и милосердия. Я приехал, зная, что Рэналд поступил со мной бесчестно, нарушил правила игры, а потому чувствовал себя вправе основательно напугать его, прежде чем уехать и навсегда отойти от всяких дел. Какое поистине детское желание! И насколько ошибочна была моя оценка того, что навсегда разделило нас! Сбежав от меня, лишив лошадей, воды и прочих припасов, – в той кризисной ситуации Рэналд предал прежде всего самого себя. Как одного из Гатри, как брата, как мужчину, в конце концов. И с тех пор он жил, постоянно снедаемый муками совести за свое предательство. Над всей его жизнью доминантой нависло это позорное воспоминание. Ведь это я вытащил его – бьющегося в истерике и благодарного мне подростка – из кишевшего акулами залива в Фримантле, а всего несколько месяцев спустя в буше именно он мог стать виновником моей гибели. И главный вопрос, потребовавший разрешения в этом уединенном шотландском замке, странным образом перекликается с центральной темой величайшей из всех шотландских трагедий – «Макбета». Есть кровавая вина, от которой невозможно избавиться, не пролив новой крови. Рэналд воспринял свой бесчестный поступок не просто как предательство, а как преступление против родного брата. С каждым годом он все яснее осознавал, что покинул меня не в страхе за свою жизнь, но намеренно. Год за годом чувство вины все прочнее пускало корни в его сознании, постепенно изменяя и, в конечном счете, разрушая личность. И потому он теперь в любой ситуации воображает себя загнанным в угол человеком, которому остается лишь быть безжалостным к врагу. Убежденный – пусть я сам своим мелодраматичным появлением внушил ему эту мысль, – что я приехал сюда подобно одному из необузданных в гневе древних Гатри, чтобы свершить акт справедливой мести, он заранее разработал свой план насильственного сопротивления. Но в основу этого плана он положил коварство и утонченную интеллектуальную идею, которую, как теперь понятно, я заведомо не смог бы разгадать. Сейчас, когда я словно восстал из мертвых, он находит своеобразное удовольствие и освобождение от прежних чувств и заново готовит мой конец, принося меня в жертву, будто делая ход в сложной игре, мастером которой он всегда был. Моя смерть в буше эмоционально сразила и уничтожила его; мою смерть в Эркани он полностью проконтролирует и извлечет из нее пользу. Я стану для него «спасательным кругом» – феномен, который мог бы заинтересовать ученых-психологов.

Я написал ему из Австралии, поведав о себе, но ни словом не обмолвившись о своих намерениях, получив, как мне казалось, достаточное удовлетворение от невысказанных прямо угроз и мрачных фигур умолчания. Но я лишь дал ему достаточно времени, чтобы обдумать свой план, окончательно изолировать Эркани, избавиться от лишних слуг и заручиться поддержкой своего мерзкого подручного Хардкасла. Рэналд уже наказан годами совершенно ненормальной жизни, и я не обнаруживаю в себе особого желания передать его в руки правосудия. Но Хардкасл становится соучастником убийства за деньги. Надеюсь, до него карающая десница закона все же дотянется.