Панихида по создателю. Остановите печать! (сборник) - Майкл Иннес (1938)

Голос и картина померкли, а я продолжил свой путь, так ничего и не поняв. Но той же ночью, когда я разглядывал город, залитый лунным светом, в его прекрасном обрамлении холмами с одной стороны и морем с другой, словно темная вуаль соскользнула с моей памяти. На самом деле меня звали Йеном Гатри, и я так же четко осознал, что каковы бы ни были обстоятельства того случая, Рэналд спасовал перед угрозой пожара и бросил меня на произвол судьбы.

Наведенные мной затем справки помогли установить, что после смерти детей нашего старшего брата и моей собственной предполагаемой гибели Рэналд унаследовал Эркани. Я всегда был до неприличия здоровым членом семьи; метания и колебания, свойственные невротику Рэналду, мне не знакомы, а потому, помнится, не потребовалось и двух часов, чтобы я сформулировал свои намерения. Разумеется, я осознавал нанесенный мне моральный и физический ущерб, но посчитал, что это чувство ни в коем случае не должно довлеть надо мной. У меня не было ни малейшего желания вести жизнь крупного шотландского землевладельца. Напротив, уже в деталях и шаг за шагом я спланировал свою дальнейшую медицинскую карьеру. В честность Рэналда не верилось, а потому я предвидел лишь досадную помеху и неизбежную волокиту при любой претензии на свою долю наследства. Австралия к тому времени дала миру «дело Тишборна», и я не без иронии сказал себе, что подобных семейных свар хватит теперь на несколько поколений. К тому же я питал глубочайшую привязанность к мистеру Энсону, который вместе со мной продумывал планы моей деятельности в качестве австралийского хирурга. И еще я понимал, что вопрос может стоять только так: все или ничего. Заявление, что я остался в живых, вызвало бы волну непредсказуемых и весьма неудобных последствий, принудив меня в итоге, вопреки желанию, претендовать на роль главы семьи.

А потому я продолжил жить под именем Ричарда Флиндерса главным образом на своей новой родине, но наведываясь порой в Англию, а однажды провел достаточно длительное время в Соединенных Штатах. Я никогда не был состоятельным человеком, каким могла бы сделать меня хирургическая практика, поскольку большую часть своих заработков, как и всегда щедрые пожертвования Ричарда Энсона, расходовал на дорогостоящие исследования применения радия в медицине. Ибо мне неведом способ потратить деньги с большей пользой для человечества. И мое решение не позволять мыслям о собственном будущем мешать мне целиком сосредоточиться на решении научных задач оказалось в итоге единственно верным. Несколько дней назад я получил извещение, что мне оказана огромная честь: меня избрали пожизненным почетным профессором крупного американского научного учреждения, на которое я успешно работал много лет назад. Теперь я смогу поселиться в Калифорнии. Там идеальный климат для людей, встречающих старость, и можно будет уделить лет десять работам в тех областях, которые были почти недоступны для меня в силу занятости своей основной научной дисциплиной. Мой главный труд завершен, и можно сказать, завершен с триумфальным успехом, а потому мой уход из медицины, как и из общественной жизни, станет полным и окончательным. По мере развития своей карьеры я имел возможность овладеть многими иностранными языками, и занятие европейской литературой весьма подходит для человека, которому уже пора задуматься о близкой кончине.

Вот только после передачи дела всей моей жизни в руки более молодых коллег ко мне стали возвращаться мысли об Эркани. А чувства порой начинают брать верх над доводами разума. Я снова вспоминаю о несправедливости и жестокости, жертвой которых стал в прошлом, и мной овладевает стремление хорошенько напугать Рэналда. Но если я когда-нибудь поддамся такому порыву, то это будет означать, что я впал в детство.