Изгнанница. Поединок чести - Рикарда Джордан (2011)

Лекарь осмотрелся. По крепостному двору к ним приближались два рыцаря. Вскоре начнется вечерняя трапеза. Если он не исчезнет в ближайшее время, его снова пригласят на ужин, при этом графиня может позвать его к своему столу… Соломон не хотел привлекать к себе внимания.

— Послушай Авр… Абу Хамед, мы не можем беседовать на ходу. По дороге в Монтальбан находится постоялый двор — где-то в десяти милях отсюда. У тебя ведь есть лошадь, не так ли?

Авраам улыбнулся.

— Берберийская кобыла, — сообщил он. — Мы пользуемся чрезвычайной благосклонностью эмира.

Соломон нахмурил брови.

— Как бы то ни было, постоялый двор называется «Утка», ты легко его найдешь. Я расположусь там и буду ждать тебя. Увидимся этой ночью!

Авраам кивнул.

— Твое желание для меня закон, — весело произнес он. — Но нам понадобится много времени. Закажи вина!

Соломон схватился за голову.

— Ты ведь мавр, парень! Тебе запрещено употреблять хмельные напитки!

Авраам пожал плечами:

— Я исхожу из того, что хозяин «Утки» не читал Священный Коран. — С этими словами он вышел из конюшни и направился к женским покоям.

Соломон в растерянности смотрел ему вслед. Его племянник был последним человеком, кого он рассчитывал здесь встретить. Но если кто-то и знал ответы на животрепещущие вопросы, которые мучили его последние несколько часов, то это, несомненно, был его нерадивый родственник. Как медальон Герлин из Лауэнштайна оказался на шее Софии Орнемюнде?

— О, это долгая история. — Лицо Авраама расплылось в улыбке, когда дядя набросился на него с этим вопросом, как только тот вошел в «Утку». На самом деле Соломону пришлось долго его ожидать. Он уже было решил, что племянник не придет, когда тот все же появился в трактире. — И простите мне мое опоздание, сеньор де Париж, — учтиво сказал он, — но граф и король не хотели отказываться от услуг моей супруги, и, разумеется, я не мог оставить ее наедине с господами.

— Услуг твоей супруги? — строго спросил Соломон, однако затем ему кое-что стало ясно. — Предсказательница по звездам! Мавританка! Скажи, что это неправда, Авраам из Кронаха! Вы затесались сюда под видом мошенников и предсказателей, и Мириам стала советницей графа?

Авраам надул губы.

— Можно сказать и так, — неохотно признал он. — Это долгая история… Но… — На его узком лице появилась лукавая улыбка. — Должен заметить, что у нее это неплохо выходит! К тому же в Тулузе не преследуют евреев, граф позволяет всем верить в то, во что они хотят.

— И тем временем собирается сражаться за альбигойцев, — добавил Соломон.

— Он уже это делал! — защитил Авраам решение графа. — И не он все это затеял. Этот Симон де Монфор — настоящий зверь. Он приносит несчастье населению всех тех мест, которые захватывает, не только альбигойцам, а ведь они мирные трудолюбивые люди. Немного чудаковатые, но… Однако давай же не будем говорить об альбигойцах, дядя, и политике графа! Я хочу знать, что произошло. Что тогда случилось в Париже? Как ты выжил? Мы оплакивали тебя десять лет! Герлин скорбела о тебе!

При мысли о Герлин из Лауэнштайна лицо лекаря омрачилось. Он уже давно поставил крест на этой любви. Он принимал ее решение и желал ей и Флорису де Трилльону всего самого лучшего. Но все же… как и прежде, ему было больно представлять Герлин в объятиях другого.

Чтобы сменить тему разговора, Соломон наконец спросил о медальоне Герлин из Лауэнштайна. Однако Авраам не сразу стал рассказывать. Прежде Соломон должен был ему объяснить, почему он на протяжении многих лет держал в неведении относительно своей судьбы семью и друзей.

— Сперва я хочу знать, дядя, как тебе удалось спастись во время погрома в Париже. И почему ты не давал о себе знать?

Соломон вздохнул. Он еще никому не рассказывал свою историю, но Авраам, конечно же, имел право узнать об этом.