Изгнанница. Поединок чести - Рикарда Джордан (2011)

— Как же я мог дать о себе знать, племянник, я ведь не мог никому открыть, что я еврей. Да, мне известно, что король позволил нам вернуться во Францию, да и в Окситании нас не так сильно притесняли. Но сначала я не мог признаться, кто я такой, а затем… Мои друзья и спасители были бы оскорблены, если бы правда открылась. Причем в Монтальбане меня не заставляют вести жизнь христианина. Меня просто не спрашивают о моей вере, и это хорошо.

— Но как ты очутился в Монтальбане? — недоумевал Авраам. — Мы видели, как ты упал от удара мечом перед еврейской купальней. В тебе признали еврея. Мы полагали, что у тебя не было шанса сбежать, даже если бы ты был лишь слегка ранен.

Соломон сделал глубокий вдох.

— Я был очень серьезно ранен. — Он указал на все еще ограниченное в движениях левое плечо. — И, разумеется, истекал кровью. Наверно, меня сочли мертвым. Когда я пришел в себя, то лежал в зловонной повозке — могильщика, я полагаю. Но он не сразу направился к кладбищу. Между тем чернь доброй половины Парижа вышла на улицы в поисках евреев. Не спрашивай меня, как новостям так быстро удалось распространиться и откуда они узнали, где кто прятался. Как бы то ни было, мужчин и женщин вытаскивали из домов и тянули к речной пристани. Многие из них отбивались — возможно, потому, что рассчитывали избежать смерти, или же предпочитали быть забитыми прямо на улице, вместо того чтобы сгореть на костре. Чернь быстро с ними разделалась, вскоре изувеченные тела стали бросать в повозку прямо на меня. При этом я совершил ошибку — пошевелился. Кто-то заметил, что я жив, меня вытащили из повозки… Когда я очнулся в следующий раз, то лежал в груде убитых евреев. Я испытывал ужасающие боли. Похоже, могильщик снова подобрал меня, а затем выгрузил тела на краю старого еврейского кладбища. Возможно, он собирался позже закопать нас там. Мне нужно было срочно убраться, если я не хотел быть еще и погребенным заживо. Поэтому я потащился к ближайшей дороге. Она вела на юг.

— Ты надеялся кого-нибудь там встретить? — спросил Авраам. — Но большинство христиан отдали бы тебя на растерзание толпе.

Соломон пожал плечами:

— Я об этом не думал, я лишь хотел убраться подальше от этого ужаса. Я был тяжело ранен, все мое тело было покрыто синяками, а нога раздроблена. Я мог только ползти.

Авраам недоверчиво поморщился.

— Но затем произошло чудо? — спросил он.

Соломон поднял брови.

— Если ты это так назовешь… Мимо проезжали путники. Небольшая группа под покровительством благородной дамы — Габриэллы де Монтальбан.

— Матери нашей юной Женевьевы! — Теперь Авраам все понял.

Соломон кивнул.