Изгнанница. Поединок чести - Рикарда Джордан (2011)

Рыцаря и след простыл, прежде чем Раймунд что-то ответил или даже выхватил меч. Граф задумался, не броситься ли ему вслед за наглецом, но посчитал это ниже своего достоинства. Но он не верил, что Матьё действительно присоединится к крестовому походу. Его отец был преданным приверженцем графа, а его владения населяли альбигойцы. Матьё придется порвать с семьей и друзьями, и, возможно, он потеряет свои земли. Раймунд покачал головой. Сорвиголова! Через время он возьмется за ум и, возможно, уже вскоре будет сражаться с рыцарями своего отца на стороне графа.

— Что это за лекарь, на которого вы так надеетесь? Альбигоец? — обратилась мавританка к Женевьеве после того, как уже в который раз намочила кусок полотна и положила его на лоб Софии.

Сперва казалось, что девушка переохладилась, но сейчас у нее, похоже, начался жар. Ограниченные медицинские познания Мириам были исчерпаны, однако же к христианским врачам большого доверия она не испытывала. Лучшие лекари того времени происходили из Аль-Андалуса или же из земель сарацинов, и многие еврейские медики отправлялись туда, чтобы овладеть искусством исцеления. Христиане же, напротив, к этому не стремились. Они ограничивались кровопусканиями и молитвами. Большинство травниц в деревнях смыслили в медицине больше, чем высокообразованные господа, которые учились в университетах.

Женевьева пожала плечами:

— Нет, не альбигоец. Но также и не сторонник Папы. Иногда мне кажется, что он не верит ни во что. Или же уже ни во что… Но он смыслит в своем деле, госпожа! Если он не сможет ее вылечить, никто не сможет.

Мириам подняла брови.

— Тогда будем надеяться, что он еще и быстро скачет, — сказала она. — Только бы он не прибыл слишком поздно! Мне не нравится, что она так долго не приходит в себя. Если бы она хоть пробормотала что-то или пошевелилась…

Когда ночью жар усилился, по крайней мере, появилась уверенность, что Софию не парализовало. Теперь она стонала и шевелилась, но в себя не приходила. Мириам неохотно оставила ее, когда под утро граф и король позвали ее, чтобы она назвала им заинтересовавшее их созвездие.

— Большая Медведица! — вздохнула она, вернувшись несколько часов спустя в свои покои, чтобы позавтракать с мужем. — Это созвездие каждую ночь видно на небе. Но этой ночью господам, похоже, взор затуманило вино — или же прояснило, в зависимости от того, как на это посмотреть. Они открыли для себя новое созвездие…

Авраам улыбнулся.

— В любом случае ты чрезвычайно красиво истолковала его значение: сосуд, полный сокровищ и благодатей, которые достанутся защитникам бедняков, вдов и сирот. Истинное рыцарство будет вознаграждено. Как тебе удается постоянно выдумывать такие вещи? Мне в голову приходит лишь позорная телега, на которой вынужден ехать Ланселот, потому что Гвиневра потребовала это от него как проявление смирения.

Эту рыцарскую легенду все знали и любили. Рыцарь, который унижается ради своей дамы…

— Тоже неплохо, — заметила Мириам и слизала мед с ложки. — Господь испытывает своих рыцарей, отправляя их сражаться за преследуемых, как когда-то Гвиневра испытывала верность и покорность Ланселота. Получил ли он ее за свою преданность? Или же она осталась верной Артуру до конца своих дней?

Авраам поморщился.

— Она удалилась в монастырь, — сказал он. — Христианские любовные истории не могут заканчиваться счастливо, иначе Папа отлучит поэта от Церкви. Но как там юная София? Она уже пришла в себя?

Мириам озабоченно покачала головой.

— Нет, и жар усиливается. Я беспокоюсь все больше и больше. Надеюсь, этот лекарь хоть на что-то годится. Если он вообще приедет… В любом случае мне следует вернуться и сменить Женевьеву, но я так устала… А как только граф и король проспятся после пьянки, я снова буду им нужна. Как бы мне хотелось больше смыслить в стратегии, Авраам! Им нужен опытный полководец, а не предсказательница.