Дитя огня - Юлия Крён (2012)

Но пока воин не прикасался к оружию. Подняв руку, он не потянулся к навершию, а провел пальцами по ее лицу, шее, груди. Может, он хочет задушить ее?

Матильда попыталась отстраниться, но от резкого движения кляп лишь глубже проник в ее рот. Она чуть не подавилась.

– Если ты не будешь кричать, я его вытащу, – пообещал мужчина.

Его голос был таким же грубым, как и кожа.

Когда девушка кивнула, у нее на глазах выступили слезы. Она пообещала бы этому незнакомцу все, что угодно, только бы перед смертью еще раз глубоко вдохнуть, только бы еще раз увидеть небо, а не его лицо. Мужчина извлек кляп из ее рта. Матильда закашлялась, сделала вдох и посмотрела вверх. Серое небо скрывалось за кронами деревьев. Матильда снова опустила глаза. Мужчина еще раз погладил ее по лицу, и, к удивлению девушки, на ее нежной коже не появилось царапин. Несмотря на мозоли на его ладонях, эти прикосновения были не грубыми, а осторожными и… нежными.

– Меня зовут Аскульф.

Он назвал свое имя. Значит ли это, что он не собирается ее убивать? Или же он хочет успокоить ее, как успокаивают кричащее животное, чтобы его легче было вести на бойню?

Матильда не кричала, она ровно дышала и думала: «Пока он меня не убил, у меня есть возможность убежать».

Уже много лет Аскульф представлял себе, как дотронется до тела Матильды. Уже много лет он не прикасался к коже, которая была бы нежной и гладкой, а не шершавой и мозолистой. Конечно, у него были женщины, и всех их, уже немолодых и молчаливых, толкало в его объятия не столько вожделение, сколько одиночество. Когда их отряд был вынужден ждать на побережье или находился в бегах, они по вечерам приходили к нему, сидящему у костра, поднимали юбки и садились на него сверху, разведя ноги. Женщины не утруждали себя тем, чтобы нежно погладить его по лицу, а он не удосуживался поднять руку выше их груди. В большинстве случаев это была обвисшая грудь, вскормившая многих, уже мертвых, детей. Может быть, некоторых из них зачал именно он…

Невольно Аскульф подумал о том, каким будет ребенок Матильды. Светловолосым, как и ее отец? Полным сил?

Какая глупая мысль! Значит, вот что имели в виду воины, советовавшие ему опасаться женщин, которые могли соблазнить даже самого сурового мужчину, и Аскульф, вместо того чтобы наброситься на них, начинал рисовать в своем воображении более красивый и добрый мир. В этом мире кожа на лицах людей была не грубой, а бархатной, их тела – не сильными и крепкими, а мягкими, как воск. Никто не покрывался ледяной корочкой от затянувшихся холодов, наоборот, для каждого человека светило солнце, и оно действительно согревало.

Как глупо было надеяться на это! Лед не растает. Даже обнимая Матильду, Аскульф оставался прежним.

Девушка обмякла в его руках. Наверное, она снова потеряла сознание.

Воины вопросительно смотрели на него.

– Чего ты ждешь?

Все они знали о распоряжении Авуазы, и, да, он выполнит его, но по-своему. Аскульф не хотел торопиться.

– Сегодня ночью мы останемся здесь, – заявил он.

Один из мужчин сразу же принялся разводить огонь, а другой указал на убитых монахов.

– Рядом с ними? – спросил он.

Аскульф совсем забыл о них. В его глазах мертвецы ничем не отличались от поваленных деревьев. Через них было неудобно переступать, но ни страха, ни отвращения они у него не вызывали.

– Да, мы останемся здесь, – повторил он и положил Матильду на землю подальше от тел монахов. Туда, где не было крови. Она не должна снова потерять сознание, когда очнется.

Когда разгорелся костер, Аскульф перенес девушку к согревающему пламени, но не слишком близко, чтобы она не задохнулась от дыма. Ее глаза были закрыты, а кожа выглядела такой же белой, как снег.

– Авуаза будет счастлива…