Дитя огня - Юлия Крён (2012)

«Ложись спать! – больше всего хотела приказать ему она. – Матильда скрывается в Байе или в Фекане. Какая от тебя сейчас польза, если ты все равно не сможешь выполнить мои приказы?»

– Поверь мне… У меня не было возможности ее схватить… Она провела в Руане мало времени. Слишком мало.

Авуаза молчала. Возмущение, на которое у нее не хватало сил, высказал другой человек.

– Слабак! – громко воскликнул Деккур.

– Кроме Арвида, ей помогало много других людей.

– Интересно почему, – проворчал Деккур и обратился к Авуазе: – Может, кто-то знает ее тайну и пытается не допустить того, чтобы чужой человек, такой как Аскульф, подобрался к Матильде слишком близко? Ты всегда говорила, что об этом никому не известно.

Авуаза помедлила.

– По крайней мере, ни одному мужчине, – произнесла она наконец. – Я не подумала об этой ненавистной предательнице и о ее ребенке. Черт возьми, мне нужно было убить ее! Я всегда догадывалась, что она не на нашей стороне, а на стороне этой проклятой…

Авуаза осеклась, не в силах произнести это имя.

И зачем она тогда проявила милосердие и не уничтожила всех, кто восстал против нее, а также их детей и внуков?

– Я должен остаться здесь? – спросил Аскульф.

Авуаза лишь пожала плечами.

– Возможно, Спрота узнала о том, кто такая Матильда, – снова заговорил Деккур. – Спрота бретонка. А если это известно ей, то известно также и Вильгельму.

– Если бы она об этом узнала, Матильды уже не было бы в живых. Думаю, Спрота даже не знает, кто такой Арвид.

– Что же мне теперь делать? – не унимался Аскульф.

Авуаза опустила глаза:

– Отдохни! Нам всем нужно отдохнуть!

– Глупости! – крикнул Деккур. – Даже если Матильда спряталась, нам следует искать союзников. Здесь, в Котантене, очень многие настроены против Вильгельма. И против Алена тоже. Большинство из них живет возле мыса Аг.

Авуаза слышала, что это место проклято, что здесь веют особо холодные ветра, что течения опасны для кораблей, а если не знать, где находишься, то можно подумать, будто ты на краю земли. Говорят, здесь поселились многие норвежцы вместе со своими рабами-кельтами, а значит, тоже язычниками.

– Эти люди требуют ни много ни мало – независимости от Руана! – воскликнул Деккур. – Мы можем этим воспользоваться.

– Не все жители этих мест настроены против графа Вильгельма, – осадил его брат Даниэль. – Воины из Котантена входят в число его личных стражников, потому что известны своей силой, храбростью и преданностью.

Откуда он все это знал? Разве он не провел долгие годы в одиночестве? Возможно, именно по этой причине Даниэль и обладал таким острым слухом, что мог различить даже самый далекий шепот, и ничего не забывал. Для раба единственным сокровищем были его знания.

– Это правда, – признал Деккур. – Некоторые люди из Котантена сражаются на его стороне даже сейчас, в битве за Монтрей. Но если они сражаются, то многие из них будут убиты, а их матери, отцы и сестры зададутся вопросом, стоит ли умирать за далекого христианского графа.

Следовало ли ей полагаться на материнские слезы? Власть можно получить или потерять, проливая кровь… но не слезы.

Как бы там ни было, Деккур прав в одном: им нужны союзники.

– Потеряв Монтрей, Арнульф Фландрский поклялся отомстить врагам, – сказал Аскульф. – В ближайшее время Вильгельм будет занят подготовкой к войне и не обратит внимания на то, что происходит здесь, в Котантене.

– Хорошо. Тогда нам нужно поговорить с людьми. Давайте проверим, насколько силен в этих местах зов свободы и смогут ли сегодняшние мальчишки завтра стать нашими воинами. Это все, что мы пока можем сделать.

– Значит, мы сдаемся, – мрачно заметил Деккур.

– Ждать и сдаваться – это не одно и то же.

Авуаза отвернулась и зашагала прочь. Деккур ничего не видел, однако она боялась, что он догадается, какие чувства ее обуревают.