Дитя огня - Юлия Крён (2012)

Арвид поднял глаза к небу. Возможно, его мрачное предчувствие было обманчивым. Возможно, именно в эту секунду правители заключают мир.

А потом он услышал крик, пронзительный, панический, многоголосый. Кричал Бернард Датчанин, кричали другие советники Вильгельма, кричали его воины.

Солнечный свет был уже не теплым, а просто ярким. Он озарил вторую лодку, неожиданно причалившую к берегу, и четырех мужчин, которые из нее выскочили. Эти люди прибыли не для того, чтобы помочь больному Арнульфу передвигаться. Они были одеты в широкие плащи, под которыми прятали копья.

Теперь с губ Арвида тоже сорвался крик, совершенно бесполезный крик. Воины не могли сделать ничего, чтобы помешать этим мужчинам, когда те направили свои копья на графа Вильгельма.

Арвиду казалось, что они раздирают его собственную кожу, все глубже проникают в теплое, еще живое тело и пронизывают сердце – обитель жизни и души. После того как Вильгельм позволил Арвиду уйти в Жюмьежский монастырь, а тот отклонил его предложение, связь между ними укрепилась, однако послушник никогда не называл графа своим другом. Совместные ночные молитвы сблизили их, но это ничего не меняло: один из них был могущественным правителем, а другой – его подданным.

Только сейчас, увидев, как беззащитный Вильгельм умирает, Арвид понял: они были не просто друзьями. Они были братьями. Братьями по духу. И только сейчас он пожалел о том, что они с графом почти всегда молились молча и никогда не говорили о борьбе с демонами, которую им обоим – сыновьям язычников, стремящимся стать христианами, – приходилось вести.

Когда безжизненное тело Вильгельма упало на землю, солнце зашло за тучу и в мире Арвида воцарилась тьма.

Арвид видел, как убитого графа забрали с острова и положили в гроб. Мужчины разделились: одни повезли тело в Руан, другие, в том числе и Арвид, помчались в Байе, чтобы передать трагическое известие Спроте. При жизни Вильгельма его подданные не замечали ее, а теперь, когда он умер, скорбели вместе с ней.

Скорбь Спроты оказалась тихой. Как Арвид и предполагал, женщина не потеряла самообладания. Она принимала людей такими, какие они есть, и к миру, который иногда бывал жестоким, относилась точно так же.

Арвид не знал, почему оказался среди тех, кто отправился в Байе. Возможно, так решил Бернард Датчанин: после смерти Вильгельма именно он отдавал приказы, именно он не позволил воинам переправиться через Сомму и броситься в погоню за Арнульфом. Лодок на всех не хватило бы, а пока воины плыли бы к другому берегу, Арнульф и его люди давно сбежали бы, как ночные воры. Нет, час расплаты за это убийство еще не настал.

Спрота выслушала свидетелей с невозмутимым выражением лица. Бернард ограничился несколькими предложениями, остальные воины были так же немногословны, и именно Арвиду пришлось приукрашивать рассказ о случившемся. Очевидно, все думали, что человек Божий лучше умеет облекать страшные события в слова, несмотря на то или именно потому, что слова оказались лживыми: Арнульф обещал мир, но готовил убийство.

– Где он сейчас? – спросила Спрота, когда Арвид закончил.

Юноша посмотрел на нее в недоумении. На мгновение он испугался, что Спрота потеряла рассудок. Вильгельм мертв, его коварно убили. Разве она не поняла этого и думала, что он может войти в зал в любой момент?

Арвид внимательно посмотрел на женщину. Она казалась очень маленькой и хрупкой. Два года назад ходили слухи о том, что она ждет второго ребенка, но либо они были выдумкой, либо ребенка Спрота потеряла. Ричард был единственным сыном графа… а теперь и его единственным наследником.

– Что ты имеешь в виду? – растерянно спросил Арвид.

– Где сейчас его тело?