Дитя огня - Юлия Крён (2012)

Значит, эта женщина все-таки не потеряла рассудок. Она знала, что смерть невозможно победить. Арвиду же было нелегко это постичь. По дороге в Байе он много молился и скучал по своему товарищу, который, как и он сам, жил со знанием того, что все его дела – это лишь мимолетное занятие, а не исполнение истинного предназначения.

Прерывающимся голосом Арвид сообщил:

– В Руане.

Он ничего не добавил, и другие воины тоже не уточнили, может ли Спрота прийти на похороны.

Ее же, казалось, гораздо больше интересовало кое-что другое.

– Его смерть была… легкой? – спросила она. – Я имею в виду, он умер… быстро?

Арвид задумался. Воины без колебаний пронзили тело Вильгельма, и он не успел сделать ничего, чтобы защититься. Но была ли его смерть быстрой? Унесла ли она его жизнь в одно мгновение?

Вильгельм хорошо понимал, что происходит. По крайней мере, так утверждал один из воинов, наблюдавших за этим ужасным преступлением из лодки.

– Нам известны имена убийц, – вмешался Бернард Датчанин. – Эрик, Бос, Роберт и Ридульф.

Спрота бросила на него беглый взгляд.

– Он умер быстро? – спросила она, снова обращаясь к Арвиду.

Тот пожал плечами. «Как глупо называть имена убийц! Разве сила смертельного удара зависит от того, был он нанесен неизвестным или знакомым врагом?»

Но Бернард не отступал от этой темы.

– Именно Бос лишил его жизни. – Он помолчал. – Но Вильгельм успел произнести последние слова. Он воскликнул: «О, какое предательство!»

Спрота кивнула. Она знала Вильгельма и, вероятно, догадывалась, какие чувства он должен был испытывать, захлебываясь кровью: его поразило то, что другие люди не придерживались законов морали.

Несомненно, Спроту взволновало подлое убийство и глубоко опечалило известие о том, что мужчина, чьей конкубиной она была, погиб. Тем не менее она ничуть не удивилась, ведь все эти годы Вильгельм снова и снова уходил на войну. Если бы он стал монахом, о чем втайне мечтал, то остался бы жив. Но если бы он стал монахом, Спрота не провела бы последние годы рядом с ним.

В разговор вступил еще один воин – Осмонд де Сентвиль. До сих пор он только слушал с каменным выражением лица, а сейчас произнес:

– После убийства Арнульф сбежал в северном направлении. Пока у нас нет возможности преследовать его, но расплата его настигнет. Он не должен уйти безнаказанным. Он не должен…

Воин осекся, потому что в большой зал ввели Ричарда. Мальчику уже исполнилось десять лет, и он выглядел старше, чем ребенок из воспоминаний Арвида. Его волосы больше не курчавились, а ниспадали гладкими прядями и доходили до подбородка, а карие глаза уже не казались такими большими и круглыми. Ричард был уже не ребенком, но еще не мужчиной; достаточно взрослым, чтобы понять, что произошло, но слишком юным, чтобы отомстить за отца. Кроме того, он был слишком мал, чтобы стать достойным наследником…

«Что теперь станет с Нормандией?»

Арвид впервые задумался об этом, но все мысли вылетели у него из головы, когда он узнал женщину, которая привела Ричарда в зал.

Матильда.

Арвид окинул ее пристальным взглядом. Спрота похудела, Ричард повзрослел, а вот Матильда… не изменилась. Она осталась такой же на первый взгляд хрупкой, а на самом деле сильной девушкой, вместе с которой они бежали через лес. Девушкой, которую он любил на полу в сарае. Девушкой, такой недоступной и резкой до этого и такой нежной и ласковой после. Девушкой, которая уехала с тем воином, Йоханом, вместо того чтобы поговорить с Арвидом и решить, чем было то, что они сделали: грехом или любовью.